Безумный магазинчик   ::   Волкова Ирина

Женщина с демонстративной медлительностью прикоснулась губами к ложке, словно целуя невидимого возлюбленного. Кусочек мозга скользнул ей в рот, как горячий мужской язык. Зажмурившись, она тихо застонала от удовольствия и проглотила его.

Футляр от скрипки вновь оказался в ее руках. Серебряная ложечка с ручкой в форме змеи заняла свое место в отделении для смычка. Топор женщина решила оставить на месте преступления. Никаких отпечатков на нем, естественно, не обнаружат, даже если кому-либо придет в голову их искать. Грациозно ступая длинными мускулистыми ногами, убийца пересекла задний двор магазина № 666 и растворилась в темноте.

Под застывшими, словно в почетном карауле, равнодушными черными шестерками неподвижно лежала мертвая кошка с раздробленным черепом и красивыми темно-золотистыми глазами.

Покрытые золотистым средиземноморским загаром пальцы с тщательно отполированными ногтями расстегнули застежки футляра и бережно вынули из него скрипку работы Гварнери. Подбородок привычным движением лег на деку. Подушечки пальцев ощутили тугое сопротивление струн. Смычок на мгновение замер в воздухе, а потом опустился вниз, рождая первый, неопределенно-пронзительный звук. Мелодия выплывала в открытое окно, уносясь далеко в ночь, накрывшую воспетый еще Булгаковым дачный поселок Перелыгино. Лет тридцать-сорок назад за Перелыгинские дачи рвали друг другу глотки признанные официальной властью маститые советские писатели и поэты. Сейчас дачи обнищавших деятелей пера скупали бандиты, политики и бизнесмены. Деревянные домики с аккуратными резными ставнями шли под снос, уступая место крытым металлочерепицей особнякам из дорогого финского кирпича.

— Ну, блин, началось, — вздохнул Крот.

— Ты, блин, лучше не возникай, — покосился на него начальник охраны.

— У меня от этой музыки кишки наружу выворачиваются. Вроде за стеной играет, а все равно до пяток пробирает. Уж лучше пулю схлопотать, чем каждый день так мучиться.

Начальник охраны недовольно покосился на Крота.

— Будешь продолжать в таком роде — и впрямь пулю схлопочешь.

— Молчу, — понурился Крот. — Кстати, слышал, какая была фамилия у самого крутого скрипача? Я сам недавно узнал. Паганини!

— Ну и что? — покосился на него начальник охраны.

— То самое, — поморщился от звуков скрипки Крот. — Ты только вслушайся. Погань — и ни-ни! Сечешь? Думаешь, зря ему такую фамилию дали?

— Подумаешь, Паганини, — усмехнулся начальник охраны. Тоже мне кликуха. Вот Психоз — это действительно круто звучит.

Напряженно закусив губу, Психоз выдал заключительный аккорд и замер, прислушиваясь к затихающей вибрации струн. Звук уже угас, но его призрак все еще витал в воздухе, затягивая второго по значению авторитета синяевской мафии в призрачные мечты, невидимым сиамским близнецом сопровождавшие его на протяжении большей части его сознательной жизни.

Уложив скрипку в футляр, Психоз опустился в антикварное кресло, некогда украшавшее собой интерьеры Эрмитажа, закинул ноги на нефритовый журнальный столик, — подарок тайваньского партнера по наркобизнесу, — откинулся на спинку и, заложив руки за голову, прикрыл глаза. Это была его любимая поза.

«В Вербное воскресенье, через год после окончания Большой Войны против клана Сантадио, дон Доменико Клеркуцио праздновал крестины двух младенцев, в жилах которых текла его кровь, — наизусть, как заклинание, проговаривал он про себя начало романа «Последний дон» Марио Пьюзо, знаменитого автора «Крестного отца». — Приняв самое важное решение в своей жизни, он пригласил на торжество глав крупнейших Семей мафии, а также Альфреда Гронвельта, владельца отеля «Занаду» в Лас-Вегасе, и Дэвида Редфеллоу, создавшего крупнейшую в Соединенных Штатах империю наркобизнеса.