Одиночное плавание   ::   Черкашин Николай

По деревянным трехэтажным лесам, усыпанным огарками электродов, я взобрался на верхнюю палубу, пролез через невысокую овальную дверцу в ограждение рубки и тут же ударился головой так, что лязгнули зубы. Над узеньким проходом к люку свисал разобранный трубопровод.

- С прибытием! - весело поздравил меня коренастый капитан 3 ранга и, не дав произнести заученную уставную фразу, протянул руку: - Давайте знакомиться: Абатуров Вячеслав Святославович. Экипажу представлю вас позже -на построении.

Кажется, командира слегка озадачило мое последнее, и единственное, место службы.

- Ну, ничего! - утешил он сам себя. - Раньше комиссаров из кавалерии присылали - и ничего, не тонули.

Был он скор, подвижен, как ртуть. Он тут же исчез, пообещав ввести в курс дела после обеда.



4.



Сквозь прямоугольники лобовых иллюминаторов открывался вид на замшелые сопки, завалившийся на борт старый пароход и далекое синее море. В обтекателе рубки, прозванном ещё с военных времен «лимузином», поблескивали толстенные стекла вправленных в латунные глубоководные боксы приборов: репитер гирокомпаса, указатель руля и экранчик радиолокационной станции. Здесь же торчали рычаги тифона и сирены, отливал надраенный латунью манипулятор вертикального руля. Прозаический рычаг был заменен традиционным штурвалом, пусть не деревянный, металлический, но штурвал. Над головой овальный вырез. Обычно в нём, возвышаясь из «лимузина» по грудь, стоит на крохотной откидной площадке командир.

Висела здесь рында величиной с небольшой церковный колокол и надраенная латунная доска с надписью «Подводная лодка Б-410» - и выбитым годом постройки. А над самой головой приварен турник. «Солнце» на нём не покрутишь, по подтянуться до подбородка можно вполне.

Под ногами я обнаружил настил со шпигатами, наподобие водосточных уличных решеток. При погружении из них поднимается в «лимузин» вода, при всплытии - уходит вниз. Сейчас же лишь ветер вырывается из темного железного подполья и неприятно задувает в рукава шинели.

И, наконец, самое главное. Здесь, в полукруглой черепушке обтекателя, находился комингс стального колодца, уходившего глубоко вниз, в подводные недра лодки. Над ним нависала толстенная литая крышка, закрытая на массивную защелку. Кольцевой торец колодца - «зеркало» комингса - и в самом деле отливал зеркальным блеском.

Я уже был наслышан, что «зеркало» - это. (к нему прилегает резиновая прокладка крышки) священно. Никто не имеет права наступать, на него. В этом обычае есть нечто большее, чем просто забота о чистоте поверхности стального торца, о герметичности верхнего рубочного люка. Она, эта блестящая окружность, венчает экипаж, словно общий нимб, словно тот магический «охранный» круг, какой описывал над собой щитом древний воин и, очертя голову, шел в бой. Зримая граница двух враждебных миров - подводного и поднебесного.

Я заглянул внутрь: глубокая стальная шахта прерывалась посередине, как раз в прочной рубке, перископной площадкой. В площадке зиял зев нижнего рубочного люка, и от него уходил вниз ещё один колодец, на дне которого- глубоко-глубоко - тусклый электросвет высвечивал красный кружок пола. На нём вдруг появился ещё меньший - белый, - и он стал расти, поднимаясь все выше и выше. Кто-то в белой фуражке взбирался по, вертикальному трапу.

Из люка ловко вынырнул курносый офицер с кобурой на боку:

- Дежурный по кораблю лейтенант Симаков.

Симаков представился с небрежной молодцеватостью бывалого корабельного офицера. Однако ничто не скрывало двадцати трех симаковских лет.

Я сказал, что хочу осмотреть свою каюту, и мы спустились по шахтам обоих люков в центральный пост, а затем перелезли сквозь круглый лаз в водонепроницаемой переборке во второй отсек.