Операция Снег   ::   Павлов Виталий

Но встретит ли этот служебный язык понимание у читателя, знающего разведку по романам и популяризаторским брошюрам?

Во-вторых, крайне сложно постоянно не переходить границу дозволенного, чтобы невольно не раскрыть служебных тайн, которые современная обстановка и профессиональная этика еще обязывают хранить строго и неукоснительно.

Наконец, в-третьих, как донести до современного читателя истинную атмосферу, в которой в давние и недавние времена приходилось действовать нашему поколению разведчиков?

Предаваясь воспоминаниям, разведчик невольно вновь переживает события минувших дней. Его охватывают эмоции, связанные часто с душевной болью, сомнениями, терзавшими его в те времена. А ведь прошли десятки лет, появились новые оценки фактов и событий, изменения произошли вокруг и внутри нас. Воссоздать предельно правдиво то, что было тогда, значит не только вспомнить важнейшие детали и обстоятельства описываемых событий, но и то, что ты и твои товарищи чувствовали в ту пору. Требуются известные коррективы за счет опыта прошедших лет, сдержанность, выработанная многолетней профессиональной тренировкой, учет многих других факторов — от изменившихся условий жизни, международной обстановки до новых открытий и достижений науки и техники…

Фрагменты воспоминаний пятидесятилетней деятельности в разведке возникали в моей памяти. За исключением общеизвестных вещей, подробно описанных в книгах и показанных в кино и театре, многое в этой области человеческой деятельности остается «за семью замками». В нашей печати все чаще появляются публикации о делах широко теперь известных советских разведчиков, но в них авторы о многом умалчивают. В частности, я имею в виду «знаменитую пятерку» во главе с Кимом Филби [2] , легендарных Рудольфа Абеля и Гордона Лонсдейла [3] , супругов Крогеров [4] и других, с которыми мне довелось работать. Эти неординарные личности выступают в публикациях не как живые люди, а больше как абстрактные «разведчики». А ведь каждый из них — человек с незаурядными данными. Постараться показать это — вот мой долг.

Размышляя так о предстоявшей работе, я в конце концов убедил себя, что смогу добавить к уже известному хотя бы малую толику. Особенно как связана разведывательная деятельность с глубокими психологическими процессами, подчас совершенно неведомыми людям других профессий. Не претендуя на то, что мне удастся воссоздать всю обстановку описываемых событий, я попытался сопровождать рассказ о конкретных операциях и участвовавших в них людях психологическими оценками, которые в то время возникали. Конечно, в отдельных случаях я подходил к ним с учетом накопленного опыта и тех выводов, которые сделал за полвека службы в разведке.

Садясь писать эту книгу, я уже внутренне осознал, что у меня не только есть что сказать о годах, посвященных работе в разведке, но, главное, что судьба подарила мне встречи с такими людьми, которые заслуживали того, чтобы о них наш народ узнал больше правды.

Перед их памятью я почтительно склоняю голову и чувствую себя обязанным нарисовать их живые образы, показать глубоко гуманное содержание их беззаветного служения народу.

Не скрою, что чашу весов в пользу моего решения попытаться написать мемуары склонила та мутная волна измышлений о советской внешней разведке, свидетелями которой мы стали в последние годы. Ее, эту мутную волну, подняли бывшие сотрудники западных спецслужб, такие как Д.Мартин, П.Райт. Ч.Пинчер, журналисты, вроде Д.Баррона и изменники наподобие Гузенко [5] , Голицина [6] , Левченко [7] или Гордиевского [8] . Пользуясь шпаргалками, заготовленными западными разведками, эти авторы наряду с подлинными фактами заполняют свои опусы «свидетельствами», искажающими цели и методы работы нашей разведки.