От великого Конде до Короля-солнце   ::   Бретон Ги

Кортеж состоял из двадцати карет, не считая телег, на которых везли ковры, кровати, покрывала, посуду и все прочее, без чего двор не мыслил своего существования. В целом это была чрезвычайно внушительная кавалькада, неторопливо продвигавшаяся вперед среди радостных кликов крестьян, сбегавшихся посмотреть на это диво с таким же энтузиазмом, как их правнуки, жаждущие взглянуть на участников велосипедного пробега Тур де Франс…

Стояла прекрасная осенняя погода, и Людовик XIV вскоре оставил карету, пересев на лошадь. Мария Маичини последовала его примеру, и они провели это путешествие самым приятным образом, воркуя вдали от нескромных ушей.

В Лион прибыли 28 ноября.

Через несколько дней двор получил известие, что савойские принцессы приближаются к городу. Людовик XIV со сверкающими глазами бросился к лошади, совершенно забыв о «Марии Манчини, и поскакал навстречу Маргарите, которую ему не терпелось увидеть

Ибо предварительно было решено, что брак состоится лишь в том случае, если король найдет принцессу по своему вкусу. Кардинал предусмотрел эту статью, поскольку опасался навязать Людовику XIV уродливую жену в ситуации, когда маневр с испанцами мог закончиться и неудачей.

Анна Австрийская с нетерпением ожидала возвращения сына. Он вернулся, сообщает нам мадемуазель де Монпансье [29] , «в самом веселом расположении духа и чрезвычайно довольный».

— Ну как? — спросила королева-мать.

— Она такая же миниатюрная, как жена маршала де Вильруа, — ответил Людовик XIV, — но фигура у нее необыкновенно красивая. Она чуть смугловата, но ей это идет. У нее красивые глаза, вообще, она мне очень нравится и вполне мне подходит.

Тогда савойские принцессы подъехали в своих каретах к городским воротам. Там их встретила королева-мать, и Людовик XIV выказал необычайную любезность по отношению к Маргарите.

Вечером все стали расходиться на ночлег по домам, расположенным на площади Белькур, и к королю, который уже мечтал о том, как он проведет первую ночь с изящной савойской принцессой, подошла Мария Манчини. Радость его померкла.

Бедная девушка плакала. Старшая мадемуазель, злорадствуя, уже успела пересказать ей слова Людовика XIV относительно Маргариты Савойской.

Взволнованный король не смел поднять глаз, ожидая грозу. Видя это, Мария воспрянула духом и произнесла с горячностью:

— Разве это не позор, что вам подсовывают такую уродливую женщину?

Беседа, которая продолжалась до поздней ночи, принесла свои плоды. На следующий день от любезности Людовика XIV не осталось и следа. Он был крайне холоден с Маргаритой, и принцесса Савойская не могла скрыть своего изумления.

Вечером королева-мать давала прием в честь гостей. Король вел себя вызывающе грубо. С Маргаритой он не заговорил ни разу и сидел в стороне, весело болтая с Марией.

Савойские принцессы встревожились, и дальнейшие события подтвердили справедливость их опасений. В самом деле, хитрость кардинала вполне удалась. Уже утром в Лион прибыл посланник испанского короля с предложением заключить брак между Людовиком XIV и инфантой.

В скором времени об этом стало известно мадам де Савуа, и она немедленно отправилась к Мазарини, требуя объяснений.

— Я крайне огорчен, — сказал первый министр, — но долг повелевает королю любой ценой прекратись войну, которая длится уже двадцать лет, и подарить Франции мир. Единственным же средством достигнуть этого является брак с Марней-Терезией Испанской.

Принцесса Савойская, побледнев как смерть, едва не лишилась чувств.

— Могу ли я надеяться, — пролепетала она, — что о моей дочери не забудут, если король не женится на инфанте?

На сей счет она получила письменное обязательство.