Отдел С   ::   Кукаркин Евгений

Пластинку, я вроде установил нормально, а если копаться в его мозгах, может быть будет еще хуже."

- "Вы правы, доктор, лучше не надо."

Тромб весь передергивается, его пальцы вздрагивают.

- "Забыл, он же читает мои мысли. Надо все продумать. Самое важное, отделить в отдельную палату и что бы меньше знали об этом случае."

- "Может лучше в общую?"

Доктор не доходит до двери резко поворачивается и говорит мне.

- Нет, лучше в отдельную.

Васенька изумленно смотрит на доктора, на меня, потом бежит за доктором за дверь. В палате только Катя.

- "Что же происходит? Все забегали, а мне что делать. Тромб похоже совсем чокнулся. Таким я его не видела. Ну и что, парень обладает каким-то чудесным свойством данным от бога, радоваться надо, а у него руки трясутся."

- "Катенька, ты прелесть."

Девушка улыбается и гладить шершавой ладошкой по моей щеке.

- Тебе надо больше отдыхать, сил набираться.

Она открывает портьеру затемненного окна и уходит.

Теперь я как король. Отдельная палата, телевизор и обслуживание по высшему классу. Кроме Тромба, из врачей в палату никого не пускают. Дежурная сестра всегда закрывает дверь с той стороны на ключ. Если надо, выпускают в туалет по звонку и пропускают уборщицу или сестру с едой в строго определенное время. Слух стал такой обостренный, что я могу через стенку вслушиваться в трепотню сестер или нянечек, особенно в "мертвый час" или после "отбоя".

Стол дежурной сестры стоит в пяти метрах от двери и настроившись я слышу примерно такой разговор.

- А в этот-то одиночной палате, говорят убийца. Я слышала от Машки, что приходил следователь с Большого Дома, приказал его запереть. Сам Тромб, когда входит в палату, всегда креститься. Наверно боится, что тот его прибьет.

- Я была в этой палате.

- Да что ты?

- Мальчик молодой, симпатичный. С перевязанной головой. Всегда смеется надо мной. "Не бойся,- говорит,- не укушу и дочке передай, пусть рожает спокойно. Они все выворачиваются на изнанку при таком положении". И откуда он все знает? Я же ни кому здесь ни слова об этом не говорила.

- Но не положат же так просто в отдельной палате такого молодого. Он либо герой, либо арестант, либо депутат, либо сын известных родителей.

- Ох, не знаю.

В это время по коридору проходит тяжелый человек и резко бросает сестрам.

- Курбатова, марш на место, в свое отделение. Что это за безобразие?

- Я только лекарство взять.

- Взяла, так иди.

Наступила тишина.

На следующий день в палату входит Тромб и гражданский.

- К тебе следователь, - говорит Тромб.

- Здравствуйте. Я по поводу вашего вашей травмы. Вы помогите мне восполнить некоторые детали?

Пытаюсь покопаться, что у него в голове. Там ничего, кроме чувства голода.

- "Времени совсем нет и я еще не жрал. Сейчас по быстрому кончу с этим голодранцем и в столовку. Нет лучше в пельменную."

- Да, пожалуйста.

- Вы знаете тех людей, которые вас били?

- Нет.

- А Виктора Костюченко знаете?

- "Интересно скажет - да - или будет юлить?" - думает следователь.

- Да, знаю. Мы с ним учимся на одном потоке в институте.

- Вы его в драке видели?

- Он меня в компанию этих парней, что били, втолкнул и сказал: "Бей." А вот участвовал он в драке или нет, дальше не помню.

- Хорошо. Давайте все запишем.

Он начинает писать протокол допроса.

- "Ну вот и все. Побегу на Большой там еще может пельменная и работает", - вылавливаю последнюю его мысль.

Лежу месяц. Для сестер я легенда. Тромб входит всегда со страхом.

- "Держать себя в руках надо. Напрягись. Внимание. Все в порядке. Что же получилось? Не пойму. Не отвлекайся, он уже копается в моих мыслях."

Я уже привык отвечать ему мысленно.

- "Скоро на выписку?"

Доктор каждый раз вздрагивает и уже говорит.

- Через два дня. Рана на голове уже зажила.