Ради острых ощущений   ::   Фрэнсис Дик

Вряд ли, подумал я, в Англии такая острая нехватка конюхов, что их приходится вербовать в Австралии.

– Может быть, вы пройдете в дом? – сказал я. – И все мне объясните?

Я провел его в гостиную, и он издал восторженное восклицание. Эта комната неизменно поражала всех наших гостей. Огромное окно в дальней стене обрамляло самую живописную часть лагуны и гор, отчего они казались еще ближе и, по-моему, еще больше подавляли. Я сел к ним спиной в старую качалку из гнутого дерева и жестом предложил гостю расположиться в удобном кресле лицом к окну.

– Итак, мистер…? – начал я.

– Октобер, – непринужденно сказал он. – Только не мистер, а граф.

– Октобер… это как месяц? Дело было как раз в октябре.

– Как месяц, – подтвердил он.

Я с любопытством взглянул на него. В моем представлении граф должен выглядеть совсем не так. Он был скорее похож на предприимчивого председателя компании на отдыхе. Но потом мне пришло в голову, что ничто не мешает графу быть еще и председателем компании, и наверняка многим из них просто приходится заниматься бизнесом.

– В общем-то я приехал сюда случайно, – сказал он более членораздельно, – и совершенно не уверен в том, что поступил правильно.

Он сделал паузу, достал золотой портсигар и щелкнул зажигалкой, давая себе время собраться с мыслями. Я ждал. Он слегка улыбнулся.

– Наверное, мне стоит прежде всего сказать, что в Австралии я по делу – у меня есть определенные интересы в Сиднее, – но сюда, в Сноуиз, я приехал, потому что совершаю еще и частный осмотр ваших основных центров по выращиванию лошадей и проведению скачек. Я член организации, которая руководит проведением Национальных соревнований по стипль-чезу, или скачкам с препятствиями, и меня, естественно, очень интересуют ваши лошади… Так вот, я обедал в Перлуме, – продолжал он, имея в виду ближайший к нам городок, до которого было пятнадцать миль, – и разговорился там с одним человеком. Он заметил мой английский акцент и сказал, что единственный «помми», живущий в этих местах, это конюх, который настолько глуп, что хочет вернуться обратно в Англию.

– Ну да, – подтвердил я, – это Симмонс.

– Артур Симмонс, – кивнул он. – Что он из себя представляет?

– С лошадьми он обращается отлично, – сказал я. – Но домой хочет только когда пьян. А напивается он всегда в Перлуме, а не здесь.

– А-а… А он поехал бы в Англию, если бы ему предложили?

– Не знаю. Это зависит от того, зачем он вам нужен. Он затянулся, стряхнул пепел и посмотрел в окно.

– Год или два назад у нас были большие неприятности, связанные с допингом скаковых лошадей, – отрывисто сказал он. – Очень большие неприятности. Состоялись судебные процессы, несколько человек были приговорены к тюремному заключению, мы ужесточили правила обеспечения безопасности конюшен, ввели обязательные анализы слюны и мочи лошадей. Мы стали проверять первых четырех лошадей во многих скачках, чтобы прекратить допинг для победы, и кроме этого – каждого подозрительно проигравшего фаворита, чтобы исключить допинг для проигрыша. После введения новых правил почти все результаты проверок были отрицательными.

– Это замечательно, – сказал я не особенно заинтересованно.

– Отнюдь. Просто кто-то нашел такое вещество, которое не могут обнаружить наши химики.

Так называют английских иммигрантов, недавно живущих в Австралии.

– Вряд ли это возможно, – вежливо отозвался я. День проходил совершенно бездарно, а у меня было еще полно дел.

Он почувствовал мое безразличие.

– Мы насчитали уже десять случаев, все победители. Но это только те случаи, в которых мы уверены. Лошади явно выглядели подозрительно возбужденными – хотя лично я ни одной из них не видел, – а анализы ничего не показали.