Под небом Испании   ::   Родимцев Александр Ильич

– Меня тоже долго мариновали.

– Семейный? – Мне захотелось ближе познакомиться с ним.

– Жена, два бутуза ползают. А у тебя?

– Дочка. Под стол пешком ходит.

За разговорами незаметно летело время, спать не хотелось. Поезд убежал от звездной ночи, и неожиданно для нас в вагон вполз серый рассвет. Состав остановился на небольшой станции, и мы увидели скромную вывеску: «Ст. Негорелое». В купе вошли таможенники, попросили документы, внимательно просмотрели их. Все оказалось в порядке. Они пожелали нам счастливого пути.

Здесь мы пересели в вагон прямого сообщения до Парижа. Теперь наш путь лежал через Варшаву, Берлин, Дюссельдорф, Кельн…

Девушка-проводница, вошедшая в наше купе, предложила газету. Я отказался, ссылаясь на незнание польского языка. «Да она на русском», – настаивала проводница. Мы купили газету. Это был орган русских белоэмигрантов, проживающих в Польше. Пестрые, броские заголовки привлекали внимание. Графиня Перковская публиковала свои воспоминания о Петербурге. Барон Невельский соглашался продать достойному преемнику коллекцию русских лаптей. На последней страничке помещена короткая информация о мятеже в Испании, о добровольцах, пробирающихся через Пиренеи. Автор, пожелавший остаться неизвестным, призывал сверстников кровью, пролитой в Испании, искупить вину перед Родиной, получить разрешение вернуться домой.

Доброволец! Это слово не сходило со страниц газет всего мира. Мы все видели себя на передовых рубежах, в окопах Мадрида. Но как пробраться в Испанию? Ни для кого не было секретом, что проникнуть через Пиренеи нелегко. Многие добровольцы должны были проезжать через Германию и Италию, подвергая себя огромной опасности. Другие переходили границу без паспортов и без всяких виз. Часто им приходилось прятаться в товарных вагонах, в трюмах пароходов, идти пешком ночами, скрываясь от полиции.

В Киеве, Москве, Ленинграде, Свердловске тысячи людей, отправляясь утром на работу и читая свежие газеты, повторяли: «Но пасаран!» Не выходила эта фраза и у меня из головы. Несколько раз обращался я к командованию с просьбой послать в Испанию. Ответа долго не было. И когда я уже было совсем решил, что не удастся поехать добровольцем, меня вызвали к комдиву Урицкому. Это было 11 сентября 1936 года. Я только что вернулся с тактических занятий, усталый и сердитый. Дежурный по полку Саша Собакин остановил меня в проходной: «Командир и начальник штаба находятся на совещании у командира бригады. Тебе приказано завтра к 17 часам прибыть…» Он назвал улицу и номер дома.

– Не знаешь, зачем? – спросил я его.

– Кто его поймет. По-моему, и командир полка сам не знает. Он при мне спрашивал начальника штаба, но тот ничего вразумительного не ответил.

Саша посмотрел на меня и, таинственно улыбнувшись, добавил: «Ведь ты у нас пулеметчик и парашютист». Ничего толком не выяснив, я отправился домой.

На следующий день в пять часов вечера дежурный привел меня к начальнику.

– Подождите. Вас вызовут к комдиву Семену Петровичу Урицкому. – Он указал на стул и ушел.

Кроме меня, в приемной сидели двое военных – майор и капитан – и молодая женщина.

– Зачем вызывают? – спросил я у майора.

Он улыбнулся:

– Сейчас узнаем.

Я почувствовал, что речь пойдет об Испании.

Девять часов вечера. Подошла моя очередь. Встал со стула, мысленно повторил про себя: «Товарищ комдив, старший лейтенант Родимцев по вашему вызову прибыл». Волнуясь, открыл дверь кабинета. Человек в военной форме, с посеребренными висками и красными от бессонницы глазами поднялся из-за стола и подошел ко мне. Пожал руку, предложил сесть.

– Нам известно, – начал он, – что вы более трех лет командуете взводом в полковой школе.