Полковник Коршунов   ::   Канторович Лев Владимирович

Я солдат. Мне приказали, и я пошел. И я ненавижу вас. Ненавижу! Вы принесли заразу в мир. Вы взбунтовали серое человеческое стадо! Вы отняли власть у сильного человека, у господина, и отдали власть стаду! Вы попрали личность и возвеличили массу! Право сильного, право господина дано нам, и мы утопим в крови восставших рабов! Сегодня я перешел вашу границу, завтра десятки, сотни, тысячи...

- Довольно, Регель. Где же ваша выдержка? Почему фашизм всегда аргументирует криком и почему крик так быстро переходит в истерику? Это плохой признак, господин Регель. Спорить с вами я не буду, потому что нельзя спорить с выкриками одержимого. Но скажите, Регель, разве похожи на серое стадо командир, задержавший вас, и пограничники, прогнавшие ваших друзей, и наши летчики, и наши танкисты? Ваши хозяева думали провокацией отвлечь наше внимание и прикрыть ваш переход границы, но из этого ничего не вышло, Регель. Мы победили вас, и сегодня, если нас тронут, мы победим десятки, и сотни, и тысячи таких, как вы, Регель. И мы победим обязательно, потому что за нас история и у нас миллионы людей, знающих, за что они борются, и знающих, что они защищают право на счастье. Довольно, Регель. Нам, очевидно, еще придется поговорить с вами, но на сегодня хватит.

Коршунов позвонил и вызвал конвой.

Регель встал.

- Разрешите и мне задать вам один вопрос, начальник.

- Говорите.

- Что со мной будет?

- Вас будут судить.

6

Когда Регеля увели, Коршунов пошел в кабинет Кузнецова. Там был Левинсон, еще в кожаной куртке, и Алексеев, командир авиаотряда, и уполномоченный Иванов. Кузнецов сидел за столом, и трубка его дымила, и на круглом лице его сияла улыбка, и глаза весело щурились.

- Что же вы скажете, товарищи командиры? Что же скажешь ты, полковник Коршунов?

- Скажу, Андрей Александрович, что мы сражение выиграли.

Вошел секретарь Кузнецова, подошел к Коршунову и тихо сказал ему:

- Вас к городскому телефону, товарищ полковник.

Коршунов прошел за секретарем в соседнюю комнату и взял трубку.

- Да, да, Анна? Прости, пожалуйста, никак не мог. Не хотел будить тебя, потому и не предупредил. Да, немножко много было работы. Что? Что забыл? Да, правда! Спасибо. Ты уходишь в институт? Не пойдешь сегодня? Хорошо, скоро приеду. Хорошо.

Пока Коршунов говорил, командиры вышли из кабинета Кузнецова, и Коршунов прошел в кабинет.

Кузнецов писал в Москву.

- Товарищ комбриг, - сказал Коршунов, - вы как-то упрекали меня в том, что я скрываю свои семейные торжества.

- Упрекал, полковник.

- Ставлю вас в известность об очередном торжестве. Я сам забыл, да Анна напомнила. Мне сегодня исполнилось тридцать пять лет.

- Какой же ты молодой, полковник Коршунов!

1937 - 1938

Каракол - Ленинград