Полтора разговора   ::   Григорьев Николай Федорович

А те поезда, что по графику ходят, как вам уже известно, - постоянные номера имеют.

Отправляют мой двухтысячный.

Уйдет или не уйдет?..

Гляжу на часы. Отсчитала стрелка минуту. Переползла на вторую. Ползет, ползет... Тьфу ты - как букашка тащится, сил нет больше на стрелку смотреть. Подвернулась газета. Читаю объявления, под объявлениями - фамилия редактора. Под редактором - значки непонятные: номер... типография... заказ, опять номер... Да, думаю, номер. Будет мне номер, если Коротаев с воронками не прорвется...

Не утерпел я, вызвал Обухово - первую станцию по ходу поезда.

- Как двухтысячный, - спрашиваю, - не видно? Не подходит?

- Да проскочил уже, - говорят. - Минуты четыре, как проскочил.

- Тьфу ты! Что ж вы не докладываете?

- Сигналист тут у нас напутал, товарищ диспетчер. Кричит с башни: "Стрела" прошла!" - "Какая, говорю, тебе "Стрела" - разве время "Стреле"? Это товарный был". А сигналист свое: "Товарные так не ходят. Этого пулей пронесло..."

Дальше я и слушать не стал. Отпустил педаль - захлопнул рот Обухову. Вот так, думаю, разогнал машину Коротаев. Вот катит... Ведь уйдет от "Стрелы", уйдет, черт бы его побрал... А вдруг да сорвется? Вдруг пару ему не хватит, а?.. Ерзаю на стуле - никакого терпения нету. Руку не снимаю с ключа. Требую Колпино - следующую станцию:

- Как двухтысячный? Не слышно у вас?

- Не слыхать...

Тут меня Ленинград-пассажирский перебил:

- Диспетчер!

Надо же в такую минуту!

- Ну что вам? - спрашиваю. - Говорите покороче.

- Отправляется "Красная стрела"... - И пошел, и пошел тараторить громкоговоритель: - Паровоз "Элька" девяносто семь. Машинист Гарный. Кондуктор Липатов. Вагонов двенадцать, осей сорок восемь.

Слушаю я рапорт, а сам зубы стиснул.

- Понятно, - говорю. - Отправляйте "Стрелу".

Сел я поплотнее на стул. Вот оно, думаю, когда начинается.

Тормошу опять Колпино - уцепился за ключ, не отпускаю. А рука дрожит.

- Где двухтысячный? - кричу. - Двухтысячный? Да отвечайте же! Подошел? Нет?

- Да постойте, - бормочут что-то из Колпино. - Товарный... экспресс... "Щука"...

- Говорите ясней! - кричу я. - Докладывайте по форме.

- Две тысячи третий... прошел Колпино... ноль часов двадцать восемь минут...

- Понято, - отвечаю ему.

Гляжу на часы. Ну держись, Коротаев! Ну держись!

Сорок минут продержишься - и выскочим мы с воронками. Пар бы только не сел в котле! Пару бы тебе, пару!

Летят два поезда на моем участке - воронки впереди, "Стрела" сзади. Гаркает громкоговоритель с линии - то один поезд выкрикнет, то другой:

- "Стрела" Славянку миновала...

- Двухтысячный Саблино проскочил...

- "Стрела" - Колпино...

И вижу я, как "Стрела" перегоны проглатывает, как режет она, кромсает мой график. И настигает Коротаева - все ближе, ближе...

Вижу, как она раскидывает прожекторами ночь, обшаривает рельсы, шпалы...

Вижу, как нащупывают ее прожекторы маленький красный фонарик впереди это хвост коротаевского поезда. Не уйти Коротаеву...

Нет, еще может уйти, еще может... Эх, был бы я на паровозе... Сам бы у топки стал.

Час три минуты ночи. От Саблино до Тосно ему минут двадцать идти.

Молчит Тосно. Нету Коротаева...

Час пять минут... Нет... Час восемь. Да что с ним?

Час девять минут.

Двухтысячный прошел Тосно.

Дежурный докладывает: проскочил по главной. Коротаев что-то кричал с паровоза, а что кричал - в грохоте не расслышать было.

Да я и сам догадываюсь, что мог кричать Коротаев. Выдохлась "Щука". Не выходит у него дело... Минуты бы на три ей раньше в Тосно прийти - а то "Стрела" ей на хвост наседает. А ведь вот же, вот они - Ушаки... Последний перегон остался - и на тебе.

Час двадцать минут ночи. "Стрела" тоже Тосно проскочила. Догоняет... В десяти минутах друг от друга поезда. Эх, черт... Придется захлопнуть перед "Стрелой" семафор. А то налетит.

Требую блок-пост. Руки не спускаю с ключа. Обеими ногами выжимаю педаль.