Последний сейм Речи Посполитой   ::   Реймонт Владислав

Оба поехали в замок и, несмотря на то, что улицы были пустынны, вынуждены были ехать медленно, так как почти на каждом шагу приходилось предъявлять пропуска.

Прозор едва сдерживал возмущение.

- Господи, чтобы чужой солдат повелевал над нами! - стонал он, сжимая кулаки.

На пороге вестибюля стоял генерал Раутенфельд, а его адъютанты тщательно проверяли билеты каждого входящего... Все помещение сейма, кулуары, кабинеты, гауптвахта, коридоры и хоры были заняты гренадерами с примкнутыми на ружьях штыками.

Безоружные польские солдаты слонялись из угла в угол, разнося только письма и пакеты. Закржевский, несший в этот день караул, пил с Войной за столом, на котором расставляли холодные блюда, и громко отпускал злобные замечания по адресу "союзников".

В вестибюле, несмотря на значительное количество людей, царила гнетущая тишина. Депутаты перешептывались. Между ними вертелся Фризе, раздавая какие-то записочки, иногда заглядывал Бокамп и скрывался за дверью канцелярии сейма.

Оппозиционеры проходили прямо в палату, сопровождаемые рядом злобных взглядов и улыбок.

- Представь себе, вот этот долговязый верзила, - говорил Закржевский, указывая на какого-то офицерика, вытянувшегося в струнку у окна, - месяц тому назад был выпорот за кражу и пьянство, а сейчас, посмотри, блистает уже адъютантскими аксельбантами.

- Потише, сейчас не время для скандалов! - осек его Прозор, здороваясь с ним.

Марцин, очевидно несколько подвыпивший, прошептал с жаром и упрямством:

- Я не выдержу долго этого позора... Я солдат... Не потерплю, солдаты пойдут за мной...

Но смолк под строгим взглядом Прозора, которого Воина отвел в сторону, чтобы сказать ему:

- Сказки о заговоре сочинил Анквич. Я это знаю наверное.

- Добросовестно зарабатывает свой позор! - шепнул в ответ ему с жаром Прозор.

Било четыре на замковых часах - час начала заседания.

Депутатские скамьи быстро заполнились, сенаторы заняли свои кресла вблизи трона. Тышкевич сел за председательским столом, секретари и писцы уже были на своих местах. Сейм был уже в полном сборе, когда вдруг двери с шумом захлопнулись и у порогов появились гренадеры, не выпуская никого из зала. Это неслыханное насилие глубоко возмутило всех. Поднялся ропот и протесты даже со стороны наиболее трусливых.

Кто-то из оппозиционеров попробовал было выйти, но штыки так энергично преградили ему дорогу, что он едва успел увернуться от удара. Офицеры на хорах загоготали насмешливым хохотом.

Председатель объявил о выходе короля. Все встали. В зале смолкло.

Вошел король, как всегда, в сопровождении юнкеров со шпагами наголо. Но за ним по пятам вошел генерал Раутенфельд и уселся в кресле рядом с троном.

У всех отнялся язык, все смотрели друг на друга, затаив дыхание и думая: неужели этот чужеземный солдафон, рассевшийся подле трона, - не призрак? Но нет, он сидел с грозным выражением на каменном лице и холодным взглядом обводил окружающих.

Громкий крик протеста вырвался из груди оппозиционеров. Одновременно и сторонники Пруссии стали шумно требовать открытия заседания и начала обсуждения.

Но зычный голос Шидловского перекричал всех:

- Я не считаю этот зал законодательным собранием, когда вооруженная рука насильников окружает его снаружи и изнутри. Это не сейм и не свободное обсуждение, - под давлением иноземного насилия, когда место, на которое имеют право только представители свободного народа, занимает чужой солдат...

Одного только еще добилась оппозиция: под ее давлением была отправлена депутация к Сиверсу с требованием удаления солдат из сейма. После двухчасовых переговоров принесли ответ посла, что он никого не выпустит из палаты, пока трактат с Пруссией не будет утвержден. И пригрозил пустить в ход вооруженную силу...