Последняя битва дакотов (Золото Черных Гор - 3)   ::   Шклярская Кристина

Четыре дня у него во рту не было ни капли воды, он ничего не ел и в то же время приносил духам жертву в виде собственной крови, она еще немного сочилась из надрезов на руках и груди. Теперь, после разговоров с духами, он вновь ощутил себя просто голодным индейцем.

Хитрый Змей обернулся к поваленному дереву, на котором до этого сидел, поднял оружие. Колчан с луком и стрелами он забросил на спину, палицу заткнул за ремень, опоясывающий бедра. И двинулся в лес.

Двигаться сквозь чащу было тяжело. Почетный головной убор индейца с Великих Равнин, украшавший Хитрого Змея, цеплялся за ветки деревьев и кусты. Хитрый Змей то и дело наклонял голову, охраняя великолепное оперенье. Тем более обрадовало его зрелище поляны, чуть завидневшейся между деревьев.

Вскоре он уже стоял на опушке поляны. Вложив в рот два пальца, он тихо свистнул. Из клубов тумана показалась темная фигура. Хитрый Змей свистнул еще раз. Пегий мустанг, двигаясь мягко, бесшумно, как кошка, подошел к нему, ткнулся мордой ему в плечо и фыркнул. Хитрый Змей погладил его по стройной, сильной шее, направился по краю поляны к ручейку, возле которого оставил свои пожитки. Мустанг шел рядом, прядая ушами.

Если приглядеться к мустангу повнимательнее, можно было заметить, что молодость его уже миновала, но он все еще выглядел весьма внушительно. То был любимый конь Хитрого Змея, имя свое - Белая Молния - он получил из-за белых ноздрей и морды, резко выделяющихся на черной голове. Хитрый Змей всегда отправлялся на нем в военные походы и на охоту на бизонов. В бою этот великолепный жеребец сражался наравне со всадником, кусался, лягался, вздымался на задних ногах, вообще вызывал ужас. Если случалось так, что Хитрый Змей соскакивал с него на землю, чтобы снять скальп врага, жеребец тут же самостоятельно возвращался и ждал у реки, не позволяя оседлать себя никому чужому. А во время опасной охоты на бизонов он безошибочно избегал все расставленные ловушки, умело проскакивал между низко опущенными, рогатыми головами и приближался так близко к выбранному бизону, что Хитрый Змей касался ногой завитков шерсти разъяренного животного. В бескрайних прериях были широко известны необыкновенные военные и охотничьи достоинства этого мустанга. Немало воинов мечтало похитить знаменитого жеребца, только никому это не удалось. Хитрый Змей мог бы получить за него двух, а, может, и трех молодых женщин, только он не отдал бы его ни за какие сокровища мира.

Хитрый Змей тем временем очутился на берегу ручейка. Сначала он напоил мустанга, затем сам утолил жажду, погрузив запекшийся рот в холодную воду, обмыл изболевшееся, израненное тело. Съел, крайне медленно его жуя, немного пемикана, заел его сушеными овощами и только потом напился водой досыта. Нарезав свежих пихтовых веток, он приготовил себе из них ложе под защитой старой вербы. Вскоре он уже погрузился в глубокий сон.

Хотя в своих молитвах Хитрый Змей в течение четырех суток не смыкал глаз, то не был сон, приносящий отдохновение. В разгоряченном воображении мелькали образы, события, лица. То любимая Мем'ен гва склонялась над ним, протягивала к нему руки, а то она же седлала ему коня перед военным походом. Ее тень отступала перед мощной фигурой Красной Собаки. Хитрый Змей вновь пережил страшную смерть Рваного Лица, погибшего под копытами разъяренного стада бизонов. А затем в его ночных видениях явился тот, кто дал ему военное имя. Был это наводящий ужас Черный Волк, вождь "Сломанных Стрел". Лицо его покрывали гнойные струпья, такие же, какие видел Хитрый Змей у тех, кто умер от заразы в селении вахпекутов. Сон оказался таким ярким, что, хоть Хитрый Змей и пробудился от него как раз в эту минуту в холодном поту, ему все казалось, что он еще видит это страшное лицо.

Лишь тихое ржание Белой Молнии вернуло его к действительности.