Россия молодая (Книга 2)   ::   Герман Юрий

Донцы-корабельщики с яростью набросились на Осипа, закричали, что прятать надобно, что у них на Дону искусно прячут любые суда - никому не отыскать.

Сильвестр Петрович смотрел на сытое, самодовольное лицо Осипа Баженина, догадывался о потаенных его мыслях, о том, что не жалко ему человеческого труда, не жалко кораблей казенных, невелика-де беда: спалит швед корабли - новые построим, другие спалит - еще соорудим.

- Казна-то не бездонная, я чаю! - сдерживая злобу, сказал Иевлев.

Баженин хохотнул, отвалился на скамье, выставив вперед брюхо:

- Чего?

- Корабли труда великого стоят! - сказал Иевлев. - Немало народу ногами вперед с верфей понесли, пока строили.

- Наро-оду! - усмехнулся Баженин. - Велико дело - народ! Бабы рожать не разучились - будет народ. А что до казны, господин капитан-командор, то мы и казне подмогнем, не нищие побирушки, не чужие люди, сочтемся не нынче-завтра. Ты слушай, Сильвестр Петрович, что скажу...

Он кряхтя поднялся с лавки, спросил:

- С прошествием времени что повезем на кораблях за море?

Все молчали. Осип ответил себе сам:

- Наши товары повезем, барыши в нашу же мошну.

- В какую - в нашу? - спросил Семисадов.

- Ась?

- В какую - в нашу? В мою, что ли?

- Ты языком-то не звони! - спокойно ответил Баженин. - Не об тебе речь. Далее слушай, господин капитан-командор...

Осип говорил долго, люди смотрели на него насмешливо, Федор покашливал, ерзал на месте, наконец дернул старшего брата за полу кафтана. Осип цыкнул на него, он стих.

- Деготь повезем, - загибая толстые короткие пальцы в перстнях, говорил Осип, - пеньку! Юфть наша в большом у них почете. Меха повезем куницу, рысь, росомаху, песца, лисицу. Свечи еще сальные вологодские, поташ, мед, воск...

Он топнул ногой в сапоге, шагнул вперед, крикнул:

- Повсюду пойдем торговать, с самим Петром Алексеевичем об том договорились. Только вы, господа воинские люди, не выдайте, а уж мы в долгу не останемся, век будете нас благодарить. Господи преблагий! Коноплю повезем, пшеницу, вар, пух гагачий, семгу, задавим их товаром нашим, цену собьем, в первейшие негоцианты выйдем. Еще купец Лыткин со товарищи получил на то царское благословение. Наша будет торговля, а не ихняя, на колени перед нами встанут, попомнят, как мы им кланялись...

- А попозже - помиритесь! - из своего угла сказал Семисадов. - Свой своему завсегда кум. Чего, Осип Андреевич, распаляешься. Все вы одним миром мазаны.

- Это как же? - багровея, спросил Осип. - Али не русский я человек? Али на мне креста нету? Ты, мужик, говори, да не заговаривайся...

Семисадов присвистнул, покачал головой:

- Не видать что-то на тебе креста, господин Баженин, Осип Андреевич. Да ты погоди, не ярись, я тебя не испужаюсь. А русский ты али не русский, оно, конечно, сразу не скажешь. Не помню я, чтобы ты нашего брата от иноземного кнута защитил в те поры, когда корабли мы строили.

Баженин затопал ногами, Сильвестр Петрович постучал по столу, крикнул:

- Не на торге! Сядь, господин Баженин. Да и ты, боцман, того... потише бы...

Встретил смеющийся живой взгляд Семисадова, подумал про себя: "Хорош дядечка. Эдакой все может. Послать лоцманом на шведский военный корабль все сделает как надо, и глазом не сморгнет..."

Твердым голосом, оглядывая собравшихся поодиночке, как бы измеряя силы каждого для грядущего дела, стал приказывать - кому какая будет работа. Хлопот для всякого оказалось полным полно, один лишь Осип Баженин остался без всякого поручения. Злобясь, он вышел из горницы, хлопнул дверью. Сильвестр Петрович будто бы ничего и не заметил. Вновь стали толковать, где спрятать флот.

Иевлев разложил на столе карту, Семисадов подошел поближе, просмоленным пальцем ткнул в маленькую гавань, сказал шепотом:

- Посмотреть бы тебе самому, господин капитан-командор...