Рыбарь (Комбинации против Хода Истории - 2)   ::   Гергенредер Игорь

Одолевая страх, сгибаясь до земли, Сизорин заспешил следом, сторожко, с вытаращенными глазами, на носках обежал лежащего. Его рука согнута в локте, будто бы прикрывая голову. Приторно-вяжуще, позывая на рвоту, пахнет кровью.

На всех лошадей места в конюшне не хватило, несколько привязаны снаружи. Покрытые потниками, опускают морды в кормушку, хрумкают сено.

- М-ммм... - дрожливо и больно от нетерпения замычал Сизорин, видя, что его товарищ вкладывает коню удила. Бежать, сломя голову бежать!

- Дурак! Пешие не уйдем, лесов нет, - полоснул яростный шепот.

Минуты ползли терзающе, точно их, как веревку, протаскивали сквозь сердце. Человек обронил как-то буднично:

- Без седла сможешь? - и вдруг прошипел: - Винт подбери!

Парень схватил винтовку убитого. Через миг дверь избы заскрипела. Луна задернута облаками, оживающий порывами ветер будто сгущает сырую студеную мглу. В темноте обозначилась фигура на крыльце. Оба присели за лошадью. Журчит струя, троекратно разносится протяжный громкий звук.

Фигура удовлетворенно крякнула, нырнула в избу.

- Это ротный был, - сказал незнакомец, когда они шагом, чтобы не услышали в избе, проехали двор, огород и оказались на выгоне.

- Почем знаешь?

- Любой другой усек бы: чегой-то часовой на его пердеж шуткой не отозвался? А ротный знает: с ним шутить не посмеют.

Сизорин, восхищенный новым приятелем, спросил, кто ж эдак называет: "михрютка"? "винт"? Тот ответил: воры.

- Так ты... не вор ли?

- Переверни шестерку кверх ногами! - загадочно, совсем сбив с толку солдата, сказал спутник.

2.

Днем добрались до своих. Белые грузились в эшелоны - было приказано до подхода противника отбыть на Самару. Ротный командир, наспех выслушав Сизорина, бросил его товарищу:

- Езжай! Там разберемся.

Уселись в теплушке на солому среди однополчан Сизорина. Его спутник неказисто-худощекий, в телогрейке, в заношенном пиджачишке, в кроличьей шапке - выглядит примелькавшимся мужиком, каких миллионы: разве что разжился, по случаю, хромовыми сапогами.

Себя он назвал:

- Ромеев, Володя.

Он уже знает, что Сизорин работал на пороховом заводе в Иващенково подносчиком материалов, в Народную Армию вступил потому, что красные расстреляли отца - старого мастера: подбивал-де к забастовке...

Вскоре после Октябрьского переворота большевики "посадили на голод" весь заводской поселок Иващенково. Рабочим было предписано трудиться по двенадцать часов в сутки - за полтора фунта хлеба. Этого и одному - чтоб чуть живу быть, а семье? Собралась сходка - тысячи голодных, замученных: "Бастовать надо, товарищи!" А по товарищам, по безоружной толпе - товарищи комиссары из пулеметов...

Когда летом восемнадцатого провозгласилась в Сызрани белая власть, рабочие Иващенкова "косяком пошли" в армию Комуча. Причем сорокапятилетних оказалось не меньше, чем юнцов вроде Сизорина.

В который раз взахлеб он рассказывает однополчанам, как удалось спастись благодаря редкостным хитроумию и изворотливости Ромеева.

Искоса поглядывая на него, доброволец Шикунов, вчерашний конторщик порохового завода, спросил:

- Так ли было?

- Совершенно обычно! - последовал ответ. - Дело-то в сыске известное. Когда ворье хочет обчистить склад, завсегда манят михрютку "на лайку". Тут первое что? Чтоб он стрельнул и чтоб те, кто в домах, знали - стреляет он. Тогда сади в него! Подумают - это он по приблудной собаке. Перевернутся на другой бок и задрыхнут.

Ромеев со значительностью указал на Сизорина:

- А без него не вышло б! - вынул из-под телогрейки револьвер. - Пульни я из этого нагана: любой баран отличит, что это не винт михрютки. А у малого оказался винт!

- Вы по прошлому-то... из сыскного будете? - интересовался Шикунов.

- Именно - и притом, в политическом разрезе! - уточнил со смешком, как бы балагуря, таинственный человек.