Средневековая Европа. 400-1500 годы   ::   Кенигсбергер Гельмут

Действительно, борьба между папами и императорами, между владыками светскими и духовными, борьба, практически отсутствовавшая в иных цивилизациях, в том числе восточнохристианской, приводила участников этой борьбы (а в нее было вовлечено, конечно, не все население Европы, но все же значительная часть духовенства и светской элиты) к упомянутому выше «конфликту верности», заставляла делать выбор и этот выбор аргументировать, так сказать, выбирать не только сердцем (но и сердцем тоже, и это приводило к полицентризму эмоционального и рационального).

Второй источник полицентризма – феодализм. Как уже отмечалось, западные историки понимают феодализм не просто как систему условного землевладения, но как общество, в котором превалируют личные связи между вассалом и сюзереном, а также соединены собственность и власть, землевладение и администрация. В этих случаях землевладение оказывается неким мини-государством для проживающих в нем, в первую очередь зависимых крестьян. Образуется множество полунезависимых структур, имеющих черты разом и хозяйственного, и государственного организма. Эти структуры подвластны, но только в определенных, ограниченных традицией и условиями вассальной присяги пределах, государю более высокого, нежели простой землевладелец-рыцарь, ранга. А этот государь является вассалом государя еще более высокого ранга, тот, в свою очередь, подвластен монарху – возникает лестница феодальной иерархии. Здесь также наличествует множество центров, причем центров разного уровня – от высшего, короля или императора, до низшего, простого рыцаря, причем с понижением уровня таких малых центров становится все больше.

Начиная с конца XII в., с развитием Европы, со становлением национальных государств число малых центров уменьшается, точнее уменьшаются права их владетелей на власть над зависимыми от них людьми, зато усиливаются центры высшего уровня – королевские правительства. Четко обозначается еще один полицентризм – феодалов и государей.

Кроме того, возникает контраверза между «универсализмом» (Г. Кёнигсбергер нередко употребляет это слово в кавычках, ибо оно никак не относится к средневековой лексике) и регионализмом. «Универсализм» автор «Средневековой Европы» связывает как с объединяющей ролью католической церкви, так и с ограниченным числом профессионалов, обладающих знаниями, достаточными для участия в управлении. Эти образованные люди переходили с одной епископской кафедры на другую, от одного двора к другому и посему не были связаны с конкретным государем, с конкретной страной. В XIII в. «рост благосостояния и широкое распространение образования способствовали оформлению небольших регионов в жизнеспособные политические единицы, в отличие от XI–XII вв. теперь было гораздо проще найти профессионалов, способных решать задачи управления.

Именно в этом заключалась одна из основных причин регионализации Европы в противоположность универсализму прошлых столетий. Тем не менее транснациональная интеграция не была преодолена совершенно: скорее, две противоположные тенденции в течение следующих нескольких столетий стали определять развитие Европы».

Борьба между универсализмом и регионализмом и в конечном счете победа последнего споспешествовали становлению новой Европы. «Универсализм зрелого Средневековья, который, как мы видели, основывался на транснациональной коммуникации только малочисленной прослойки образованных и квалифицированных людей, – такой универсализм мог сохраняться в Европе лишь при условии экономического застоя и интеллектуальной стагнации. Но это перечеркнуло бы все динамические возможности общества, возникшего из сплава варварских племен с развитой цивилизацией поздней Римской империи.