Статьи из книги Цивилизация перед судом истории   ::   Тойнби Арнольд Джозеф

Нэмир6, тогда еще студент колледжа Бейллиол7, вернувшись с каникул из родительского дома, расположенного буквально рядом с галицийской границей Австрии8, рассказывал нам, остальным студентам Бейллиола, с экзальтированным (как нам казалось) видом: "Ну что ж, австрийская армия стоит наготове во владениях моего отца, а российская армия буквально в получасе ходу, прямо с другой стороны границы". Для нас это звучало как сценка из "Шоколадного солдатика"9, но отсутствие взаимопонимания было всеобщим, ибо среднеевропейский наблюдатель международных событий с трудом моу представить себе, что эти английские студенты совершенно не осознают, что буквально в двух шагах, в Галиции, творится их собственная история.

Тремя годами позже, совершая пеший поход по Греции, по следам Эпа-минонда10 и Филопемена1 *, и слушая разговоры в деревенских харчевнях, я впервые узнал, что существует нечто, называемое международной политикой сэра Эдварда Грэя12. Однако и тогда еще я не осознал, что все мы, в конце концов, находимся в процессе истории. Я помню охватившее меня чувство ностальгии по историческому Средиземноморью. Чувство это посетило меня, когда я гулял как-то в Суффолке по берегу серого, унылого Северного моря. Мировая война 1914 года застала меня в период, когда в Бейллиолском колледже я разъяснял студентам-гуманитариям труды Фу-кидида13. И внезапно на меня нашло озарение. Тот опыт, те переживания, которые мы испытываем в наше время и в нашем мире, уже были пережиты Фукидидом в свое время. Я перечитывал его теперь с новым ощущением - переосмысливая значения его слов и чувства, скрывавшиеся за теми фразами, которые совершенно не трогали меня до той поры, пока я сам не столкнулся с тем же историческим кризисом, какой вдохновил его на эти труды. Фукидид, как я теперь понял, уже прошел по этому пути прежде нас. Он сам и его поколение по историческому опыту стояли на более высокой ступени, нежели я и мое поколение относительно своего времени:

собственно, его настоящее соответствовало моему будущему. Но это превращало в нонсенс ту общепринятую формулу, что обозначала мой мир как "современный", а мир Фукидида как "древний". Что бы там ни говорила хронология, мой мир и мир Фукидида оказались в философском аспекте современниками. И если это положение истинно для соотношения греко-римской и Западной цивилизаций, не может ли случиться так. что то же самое можно сказать и обо всех других цивилизациях, известных нам?

Такое видение - для меня новое - философской одновременности всех цивилизаций подкреплялось рядом открытий современной нам западной физической науки. На таблице времен, развернутой перед нами современной геологией и космогонией, пять или шесть тысячелетий, прошедших со времени первых проявлений тех разновидностей человеческого общества, которые мы обозначаем как "цивилизации", оказались бесконечно малой величиной по сравнению с возрастом человеческого рода вообще или жизнью на планете, возрастом самой планеты, нашей Солнечной системы, той галактики, в которой эта система не более чем пылинка, или

23

возрастом неизмеримо более широкого и более древнего общего звездного пространства. В сравнении с этими порядками величин пространства и времени цивилизации, возникавшие во втором тысячелетии до н.э.14, как греко-римская, иди в первом тысячелетии христианской эры, как наша собственная, являются поистине современницами.