Риск, засада, пистолет   ::   Серова Марина

Тоже, конечно, стервочка, но всего лишь начинающая. Вот вам и благотворное влияние искусства.

— Да-а. Слушай, Верка, а можно, я буду гордиться тем, что я ее современница с сегодняшнего дня? Боюсь, что через сто лет это уже не доставит мне такого удовольствия.

— Простите, вам действительно нравится? — прозвучал за моей спиной хрустальный голосок.

Я обернулась. Ни тени кокетства, фиалковые глаза смотрят на меня напряженно, почти со страхом, тонкие пальцы нервно теребят ремешок сумочки.

— Ну, знаете, Алина! Я, конечно, не специалист в области искусства, но если вы не видите, что эта картина, — я все же проглотила слово «гениальна», — совершенно удивительна и уникальна, то вы понимаете в живописи еще меньше меня!

Господи, она расцвела так, будто я только что вручила ей Нобелевскую премию! Робко тронула меня за плечо и предложила:

— Если вам интересно, приезжайте ко мне в мастерскую, посмотрите. Правда, у меня только цветы. Но сначала позвоните, чтобы я вас встретила. Я ведь могу куда-нибудь выйти. Хотя обычно я весь день провожу в студии, — почти уговаривала она.

— А меня ты уже не зовешь? — спросила Вера.

— Ну что ты говоришь! Ты же знаешь, я тебе всегда рада! — Алина повернулась ко мне и пояснила: — Вы знаете, Верочка, как никто, тонко чувствует. Показывать ей свои работы — одно удовольствие.

От неожиданности я хмыкнула нечто неопределенное. Тонкость чувств и Ширяева… Вера ехидно улыбнулась:

— Вот так-то, Танечка! Сходишь на выставку и узнаешь столько нового и интересного! О, атас, девочки! Акт второй, картина третья, занавес поднимается: те же и Людмила. — Вера напряглась, беззаботная девчонка вместе с тонко чувствующей эстеткой исчезли, рядом со мной снова стояла тигрица.

Я взглянула в ту же сторону и в буквальном смысле слова остолбенела. Я человек с чрезвычайно здоровой психикой, и у меня никогда раньше не было ни галлюцинаций, ни миражей. И вот здесь, в тихом оазисе искусства, без всяких на то веских причин у меня, кажется, произошел сдвиг по фазе… В другом конце зала Игорь Маслов, еще более встрепанный, чем полчаса назад, выразительным шепотом ругался с моей Веркой!

Я опасливо покосилась вбок: Вера стояла рядом. Две Верки Ширяевы одновременно — это было многовато. Надо лечиться.

Говорят, что профессия накладывает отпечаток на характер человека. Это совершенно справедливо. В этот трудный для моей психики момент мне, видите ли, захотелось узнать, какая из них фантом, а какая настоящая. Такой вот проявился профессиональный интерес. Я еще раз посмотрела на ту Верку, потом на эту. Оказывается, галлюцинация очень интересное явление: та Верка была злая, и глаза ее метали молнии. Это было видно даже на таком расстоянии. А эта, что стояла возле меня, наоборот, ехидно улыбалась… Уж не знаю, как я буду объяснять это врачу. Он ведь все равно не поверит.

Костюмчик на моей Вере канареечного цвета. Удлиненный жакет и мини-юбка. А та Вера, что сейчас стояла рядом с Игорем, была в брючном костюме цвета мокрого песка… И вроде бы немного постарше.

Врач, кажется, откладывается — я обрадовалась и с облегчением вздохнула. Их все-таки было две! Я вполне могу и дальше заниматься своей любимой профессией. Да, их было две! Хотя, похоже, одевались они обе в одном и том же бутике. И оплачивали свои наряды из одного и того же кошелька. Когда я пришла в себя, разница между женщинами стала более заметной, но все равно, не знай я, что Вера единственная дочь у своих родителей, ни секунды бы не сомневалась, что это ее сестра-близнец. Этот Игорь, наверное, мазохист какой-то. Сколько раз я видела, что у мужика вторая жена похожа на первую, но чтобы жена с любовницей выглядели как родные сестры!

Характером эта Людмила тоже недалеко от Веры ушла.