Темная завеса   ::   Солодарь Цезарь

Галински, правда, все же обратился в сенат по поводу антисемитских акций. Но сионистская печать и радио Израиля предпочитают говорить не об этом, а об антисионистских выступлениях общественности... ГДР, которые, дескать, доказывают "непреодоление нацистских настроений" в этом государстве. Каково?

А человек с немодным зонтиком продолжал:

- Сегодня мы слышим: неонацизм, неонацисты. А ведь идет к тому, что это самое "нео" понемногу отбросят. И каждый еврей здесь, и в Мюнхене, и в Лондоне, и в Марселе, если он не из ротшильдов, скажет себе: наступает такое время, когда надо иметь про запас... Что? - Он остановился и вопрошающе, даже скорее торжествующе заглянул мне в глаза: - Думаете, бомбоубежище? Собственную базуку? Нет, родину. Какую? Конечно, Эрец-Исроэл!

Родина про запас?! Не ослышался ли я? Разве может нормальный человек произнести такое?

Месяц-другой спустя у меня появилась возможность убедиться, что мой собеседник ничего не придумал: "родина про запас", "родина на крайний случай" - эти кощунственные слова замелькали в устной и печатной пропаганде сионистов. Из их прессы я узнал, что десяткам тысяч израильтян, бежавшим в США и не соглашающимся вернуться в Израиль, преподносится в разных вариациях такой довод: "Помни, в Штатах антисемитизм становится обычным явлением. Простых евреев там будут преследовать не меньше, чем негров. Никто сейчас не скажет, когда именно, но в конце концов, если ты пробьешься в удачливые бизнесмены, тебе придется бежать оттуда. Будь поэтому другом Израиля в Штатах, поддерживай его морально и материально сегодня, тогда завтра ты можешь рассчитывать на "запасную родину".

Подобный тезис в разных вариациях развивают и сионистские пропагандисты в Италии. Как можно видеть из их прессы, они неизменно напоминают о "родине на всякий пожарный случай" беженцам, отказавшимся от переезда в Израиль и добивающимися виз в Канаду, Австралию, Новую Зеландию.

Не приходится, следовательно, удивляться, что зловещие нашептывания о "родине про запас" вошли и в арсенал пропагандистского оружия охотящихся на молодые души западноберлинских сионистов. Тем более что эти нашептывания порождены традиционным клеветническим тезисом сионистов об "исторической неизбежности" антисемитизма, об извечной ненависти "всех остальных народов" к евреям. Налицо энная модификация привычного для сионистов использования в собственных классовых и политических интересах ими же раздуваемого антисемитизма. Подробнее о двуединстве сионизма и антисемитизма будет рассказано в последующих главах. А сейчас вернемся с вами, читатель, к пылкому монологу сионистского охотника на молодежь. Неторопливо шагая рядом со мной в тот осенний погожий полдень по улицам Западного Берлина, он все втолковывал мне, как сейчас особенно дорог "общееврейскому делу" каждый молодой человек. Втолковывал упоенно и энергично. Не знаю, льстило ли ему терпение и внимание, с каким я его слушал, или он лелеял в душе надежду на то, что при новом посещении председателя общины я не премину отметить его пропагандистский дар.

Но я так и не знал, с кем имею честь говорить. Спросить об этом моего спутника было неловко - ведь в таком случае и мне пришлось бы ему представиться. А это неминуемо сорвало бы столь важную для меня беседу. По ряду деталей и мельком оброненных моим собеседником слов мне показалось, что он имеет непосредственное отношение к деятельности сионистского комитета вспомоществований. Не потому ли, рассуждая о денежных затратах на молодых "фальшаков", он то и дело повторял: "мы внесли", "мы заплатим", "наши деньги". Постукивая в такт словам зонтиком по тротуару, он стремился внушить мне, что деньги тратятся не напрасно, что они себя окупят: молодые в конце концов примкнут к сионистскому стаду.