Роковое кресло   ::   Леру Гастон

— Да нет, он сейчас произнесет речь, посвященную своему вступлению во Французскую академию, — ответил раздосадованно профессор.

В это мгновение толпа подалась назад, и мсье Гаспара Лалуета унесло в сторону от профессоров. Это друзья Максима д'Ольнэ, радостно обняв своего героя и окружив его почетным эскортом, пытались проникнуть в зал заседаний. Образовалась настоящая давка. Никто и не глядел на пригласительные билеты. Некоторые из пришедших, заранее занявшие себе места понесли убытки, поскольку другие, придя сюда просто так, не уходили. Любопытство буквально приковало их к местам. Тем временем к мсье Лалуету, которого толпа прижала к лапам каменного льва, охранявшего пороги Бессмертия, подошел какой-то ловкач и сказал:

— Если хотите войти, мсье, платите двадцать франков! Мсье Гаспар Лалует, хотя и был всего лишь торговцем картинами и всяким старьем, с большим уважением относился к литературе. Он сам пописывал и опубликовал две работы, составлявшие гордость всей его жизни. Одна из них была посвящена подписям знаменитых художников и способам распознавания их подлинности на картинах, другая — искусству обрамления картин. За эти работы он был удостоен знака отличия Академии, однако сам ни разу не переступал ее порога. Ему и в голову никогда не приходило, что он может выступить здесь с докладом, тем более это никак не вязалось с тем, что он увидел и услышал в последние пятнадцать минут. Например, он никогда не подумал бы, что для того, чтобы произнести речь при вступлении в члены Академии, лучше быть вдовцом, не иметь детей, ничего не бояться и составить завещание. Заплатив двадцать франков, мсье Лалует стал протискиваться вперед и, получив кучу тумаков и подзатыльников, наконец худо-бедно устроился на трибунах, откуда все стоя всматривались в зал.

Туда как раз входил Максим д'Ольнэ.

Слегка побледневший, он шел в сопровождении двух поручителей, графа де Брея и профессора Пелезо, которые были еще бледнее д'Ольнэ.

Легкая дрожь охватила присутствующих. Женщины из числа избранных, находящиеся здесь в большом количестве, не смогли сдержать вздоха восхищения и жалости. Какая-то набожная богатая вдова перекрестилась. Весь зал поднялся, так как все происходящее было столь волнительно, будто люди присутствовали при появлении самой смерти.

Добравшись до своего места, новый академик сел рядом со своими сопровождающими и, подняв голову, обвел твердым взглядом коллег, всех присутствующих в зале, а затем президиум и, наконец, перевел глаза на печальную физиономию того, кому было поручено представить новичка.

Обычно во время такой церемонии этот персонаж выглядит довольно свирепо, словно олицетворяя все литературные пытки, которые ждут новичка в ответ на его речь. На этот же раз он взирал с сочувствием исповедника, пришедшего на помощь пациенту в последние мгновения его жизни.

Мсье Лалует, внимательно следивший за спектаклем этого племени, разукрашенного дубовыми листьями, в то же время не упускал ни одного слова из того, что говорилось вокруг. — Бедный Жеан Мортимар был так же молод и красив, как и этот!

— И так радовался, что его избрали!

— Вы помните, когда он встал, чтобы произнести речь?

— Казалось, он сияет… Он был полон жизни.

— Что там ни говори, это не естественная смерть…

— Нет, не естественная.

Чтобы понять, о чем идет речь, мсье Гаспар Лалует вынужден был обернуться к своему соседу и спросить его, о какой смерти все говорят. Тут он увидел, что обращается к тому же профессору, который так ворчливо уже растолковывал ему происходящее. В этот раз профессор тоже не стал деликатничать.

— Вы что, не читаете газет, мсье?

Да, абсолютно верно, мсье Лалует газет не читал! И тому была причина, но об этом позже. Что же до мсье Лалуета, то он не собирался кричать об этом на каждом углу.