Творцы прошлого (Книга 1)   ::   Таранов Сергей

Это такой телеграф, по которому можно передавать даже картинки. И даже кинематограф. Сегодня у ресторана я тебя тайком сфотографировал. Пришлю ему твою фотографию. Он тебя первое время будет чуть ли не за руку водить, пока не освоишься.

- А как я его найду?

- Он сам зайдет к тебе, как только ты ему позвонишь.

- Это как, он что прибежит на колокольчик, как Аграфена?

- По телефону. У тебя номер какой?

- 14-56. В департаменте. На квартиру не провели. Когда получу коллежского асессора и стану столоначальником, обязательно проведут.

- А у него 329-15-65.

- Ого, сколько цифр!

- А ты как думал? Тогда в Петербурге будет четыре миллиона жителей.

- Это ж, сколько навозу будет от такого количества лошадей!

- Лошадей тоже не будет. Все будут ездить на автомобилях.

- И извозчиков тоже?

- Извозчики на автомобилях будут называться таксистами. Но барином они тебя называть не будут, хотя все они простые мужики. Народ они наглый и непочтительный. Попробуй им денег недодай. Сразу в морду. И еще, если тебя назовут мужиком, не обижайся.

- Я что, буду одет как мужик? Или тогда мужики все поголовно будут носить цилиндры?

- Просто нет там ни чинов, ни званий, ни титулов. У военных только остались, да в той же милиции. А у остальных одно звание - мужик. Ладно, дворник идет. Бери свой ключ.

- Держи, братец, свой двугривенный. Заслужил. Давненько я таких баек не слыхивал. Будь ты грамотным, быть бы тебе писателем, почище всяких там Уэллсов.

- За двугривенный благодарствую, конечно. Дай я тебе телефон-то запишу. Поди, не запомнил?

С этими словами извозчик достал из-за пазухи самопишущее перо и блокнот. Быстрым движение руки он написал в блокноте семь цифр, и, вырвав листок, всучил его вновь удивленному Вольдемару.

Но, едва Вольдемар выскочил из пролетки, мысли его тут же переключились на дворника. Пахомыч, как всегда, был безбожно пьян и, шатаясь из стороны в сторону, медленно ковылял к воротам.

- Ты что, каналья, не признаешь?

- Как же-с, батюшка Вольдемар Афанасьевич, здравия желаю.

Дворник откинул засов и с противным скрипом отворил левую половину ворот.

- Извольте-с, всегда готов услужить.

- Хрен ты у меня сегодня пятак получишь. Ворота бы лучше смазал. Скрипят как Граммофон по весне.

Говоря слово "граммофон", Вольдемар имел в виду отнюдь не то устройство с изогнутой трубой, которое служит для воспроизведения звуковой записи. Граммофоном за скрипучий высокий голос звали кота, который обитал в парадном, и, хотя не имел хозяина, пользовался любовью и щедрыми подачками прислуги всех жителей этого доходного дома на Средним проспекте Васильевского острова, стоящего неподалеку от его пересечения с Восьмой линией, почти что впритык к гостинице "Лондон". Никто не помнил, когда и у кого он впервые появился, и среди глупых девок, состоящих в услужении у своих не намного более умных барынь, ходили легенды о том, что кот этот живет тут чуть ли не со времен до отмены крепостного права. Говорили также, что Граммофон носит в себе неприкаянный дух какого-то помещика, помещенный в кота за то, что жестоко обращался со своими крестьянами. Вот и сейчас Граммофон презрительным взглядом провожал Вольдемара, поднимающегося по устланной красным ковром лестнице на третий этаж в свою двенадцатую квартиру. Горничная Аграфена, открыв Вольдемару дверь, тут же стала умолять его отпустить ее на ночь проведать больную сестру, якобы служащую у какой-то барыни где-то на Лиговской, и Вольдемар тут же дал свое разрешение, взяв с нее обещание вернуться пораньше утром. Он знал, что сестра Аграфены живет в Луге и пребывает в добром здравии. Знал он и то, что Аграфена бегает на ночь к кучеру Алешке, состоящему в услужении у баронессы Розен.