Роман   ::   Свет Жанна Леонидовна

Им удается почти все, однако Николай пытается помешать обыску, который парочка предпринимает в доме, и они убивают и его, после чего бегут из поселка, несолоно хлебавши.

Мужики, приоткрыв рты слушали Аллу. Участковый зачарованно сидел за своим столом, держа в руках дымящуюся трубку.

Алла замолчала, какое-то время в комнате было тихо, потом Сорокин встряхнулся и сказал:

— Вы, видимо, неплохой писатель — ишь, какую историю придумали!

— Я уверена, что все именно так и было, ну, может быть, нюансы какие-то я не учла.

— Аллочка Сергеевна, предоставьте компетентным органом учесть все нюансы и провести профессиональное расследование, а вы теперь можете отдыхать. Сегодня в вашем доме работают эксперты, а завтра-послезавтра можно будет начать приводить его в порядок. Я уже договорился — из соседней воинской части пришлют бригаду строителей, ребята порядок наведут. А вы сможете пожить в одном из флигелей — они ведь целыми остались, преступники в них не успели разгром учинить.

Тут его жена позвала всех к ужину, и соседи потянулись к выходу. Солнце уже село, за окнами было темно, но тихо — шторм улегся окончательно”.

Алла закрыла за собой дверь издательства и пошла по улице, никуда не спеша и наслаждаясь одиночеством и свежим морозным воздухом.

— Снегом пахнет, — подумала она, — да и пора бы уже, конец ноября, а снег все еще не выпал.

Воздух, пахнущий арбузом, разбудил аппетит, и Алла зашла в кафе, где часто обедала, когда бывала в этой части города.

Она сидела за столиком у окна и ждала кофе, когда зазвонил мобильник. В трубке послышался голос свекра:

— Привет, красавица, как поживаешь?

— Здравствуйте, Родион Михайлович, — обрадовалась Алла: она любила и уважала свекра, отношения у них были самые дружеские, — а вы как?

— Мы прекрасно. Как там ребятня наша, очень скучает?

— Не знаю, письма шлют бодрые, а что на самом деле, не расскажут ни за что — они ведь уже взрослые, им стыдно жаловаться.

— Молодцы! Когда они приезжают?

— Между католическим Рождеством и Новым годом. Хозяева хотят, чтобы они с ними Рождество отпраздновали.

— На Новый год дома, значит, будут. Приезжайте к нам — встретим вместе.

— У вас Новый год неинтересно встречать — снега нет. Лучше вы к нам — и вместе, и снег настоящий.

— Хорошо, обдумаем. Я, собственно, вот чего звоню: книжку я твою прочел. Детектив, точно. Ну, что тебе сказать… Читал с большим интересом! Хитрая ты — я так и не вычислил убийцу до конца. Как это ты умудрилась мне мозги запудрить, не понимаю. В общем, мы все прочли, нам с матерью понравилось, а Зоя плачет. Ты почто ее в таком виде выставила? Вот она — сидит рядом, губы надула. Поговори с нею сама.

В трубке были слышны возмущенный девичий голосок, отказывающийся разговаривать и баритон свекра, твердящий: «Поговори, поговори с тетей Аллой. Я уверен, она не собиралась тебя обижать, она тебя любит. Как это — „нет“?! Я тебе говорю, что любит. На, на, бери трубку!»

Послышались шорохи и хлюпанье носом (Родион Михайлович «за кадром» сказал:"Вытерла бы нос, что ты хлюпаешь, как маленькая"), еще шуршанье и вздохи, и наконец, в трубке раздался юный обиженный голос:

— Алло тетя Алла, я разве такая, как эта Зойка ваша?

— Здравствуй, Зоя, — ответила Алла.

— Ну, ладно, ладно, здравствуйте. Но все равно, зачем вы меня так расписали?

— Почему ты решила, что тебя?

— А кого же? Дом тот же, все люди те же, и вдруг я преступница, и курю, и аферистка… Да еще уродливая!

— Если бы я описала Зойку красавицей, было бы не так обидно?

— При чем здесь? Красавица — не красавица… Я не курю! И за парнями не бегаю — это они сами. И аферистничать не умею! — девочка снова захлюпала носом.

— Зоенька, не плачь, я тебя очень прошу, — расстроилась Алла, — я не тебя описывала, честное слово.