В Флибустьерском дальнем море   ::   Волков Алексей Алексеевич

Да, я понимаю, что человечество веками мечтало о золотом веке, где всем абсолютно всем! - будет хорошо и уютно. Но ведь на то и мечты. Было бы смешно, если какой-нибудь бездарный Иван, не умеющий и не желающий ничего делать, вдруг осознал свое истинное место под солнцем и остался бы полностью им доволен. И вот здесь-то, господа, мы подходим к самому интересному. - Лудицкий, холеный мужчина лет сорока с небольшим, лишь недавно начавший неудержимо полнеть, депутат Государственной Думы, советник президента, член многочисленных комиссий, сделал небольшую паузу, глотнул коньячка, затянулся сигаретой и лишь тогда продолжил: - Мы подошли к тому, что обычно называют загадкой славянской души, хотя, видит Бог, никакой загадки в ней нет. Эту загадку придумали иностранцы, не сумевшие в силу своей приземленной практичности понять глубинную суть русской натуры. Вы меня, конечно, понимаете.

- Где уж нам, - с откровенной иронией отозвался самый молодой из расположившихся в салоне круизного лайнера собеседников депутата, красивый чернявый парень в очень дорогом костюме. Мне, например, происхождение не позволяет. Не иностранец, зато инородец. Так это, кажется, нынче называется? Еврей, проще говоря.

Лудицкий с легкой отеческой укоризной покачал головой и перевел взгляд с Флейшмана на его соседа, довольно тучного мужчину лет пятидесяти.

- А вы, Борис Степанович, что скажете?

- Я, признаться, о таких тонкостях не думаю, - попытался напустить на себя умный вид Грумов. - Вот если бы вы спросили о чем-нибудь, имеющем отношение к финансам...

- Борис Степанович, - вздохнул Лудицкий. - Всем известно, что вы - превосходнейший банкир, но нельзя же быть таким односторонним.

- Можно и нужно. - Последний из собеседников, чуть постарше Флейшмана, был единственным, кто вместо костюма нарядился в широкие цветастые шорты до колен и легкую майку, под которой виднелась массивная золотая цепь с огромным, тоже золотым крестом. Фигуре парня позавидовал бы и иной атлет, а квадратное загорелое лицо лучилось непробиваемым самодовольством. - Кому и на кой хрен нужны все эти высокие материи? Что они, деньги помогут делать? Да ни в жисть! По мне - не умеет человек делать деньги, - вот и ударяется в философию. Благо, чтобы теорему какую изобрести или космический корабль построить, ума много не надо. Это любой дурак сможет. А вот тонну баксов заработать у них кишка тонка.

- Тут ты, Паша, слегка перегнул, - улыбнулся Флейшман. - Хотел бы я посмотреть, какой корабль ты бы построил. Для таких дел еще какой ум нужен, да хороше образование впридачу. А из всех открытий ты способен только бутылки открывать.

- Ну и что? - ничуть не обиделся Паша. - Понадобится мне космический корабль - куплю десяток ваших умников со всеми потрохами за краюху хлеба. Они мне что угодно сделают.

- Положим, для этого твоих денег не хватит, - заметил Флейшман, неторопливо закуривая. - Как и моих. Разве что обчистить банк у уважаемого Бориса Степановича. Вот только стоит ли тратить такие деньги на всякие глупости?

Присутствующие слегка улыбнулись, точно услышали тонкую шутку, а Лудицкий, как истинный политик, тут же вставил:

- Вы тысячу раз правы, Юра. Хватит с нас и того, что государство выбросило в космос начиная с Хрущева. А толку? Америку хоть в чем-то ненадолго обогнали? Так нам у нее еще учиться и учиться. Пора раз и навсегда признать, что сами мы ровным счетом ни на что не годны. Все лучшее всегда приходило к нам с Запада, а мы и тем, что пришло, так и не сумели толком воспользоваться. И все из-за той же загадочной славянской души.

- Далась вам эта загадочная душа, Петр Ильич! - Флейшман едва скрыл зевок. В отличие от двух других собеседников депутата, он любил иногда на досуге пофилософствовать, однако на этот раз его не устраивала выбранная тема.