В неизведанные края. Путешествия на Север 1917 - 1930 г.г.   ::   Обручев Владимир Афанасьевич

Если бы нам удалось найти признаки платины или хотя бы горные породы, которые ей обычно сопутствуют, мы оставили бы здесь разведочную партию.

Но теперь не имело смысла оставлять людей здесь, в тяжелых условиях. Лучше всем вместе выехать в Оймякон, чтобы изучить подробнее южный район.

К Николаеву, несмотря на все перенесенные нами трудности, мы не питали особенно злых чувств, так как по дороге к Чыбагалаху нам удалось изучить исключительно интересный район, открыть громадный горный хребет, исследовать геологическое строение огромной страны.

13 сентября мы возвращаемся к юртам Сорокоумовых. Лошадям надо дать отдохнуть дня два перед тяжелой доро гой. Здесь трава тоже начала желтеть, опали красные листья березки Миддендорфа, и пейзаж стал унылым.

Обратно к Эльги

В Чыбагалахе перед нами было распутье, как у богатыря в сказке: "Направо пойти — коня потерять, налево — самому погибнуть".

По первоначальному плану нам следовало бы итти отсюда на запад, к старому Верхоянскому тракту, и выйти на него значительно южнее Верхоянска.

Но никто не мог нам сказать, есть ли такая дорога. Даже если мы ее найдем, то с нашими лошадьми не доберемся даже до тракта: зима захватит нас раньше.

Самый верный путь к Оймякону. Во-первых, двигаясь на юг, мы уходим от зимы. Во-вторых, на этом пути у нас оставлены лошади и коллекции: за каждую лошадь мы можем достать два-три оленя, коллекции также лучше везти самим, чем поручить доставку их Мичике. В Оймяконе о нас знают, я писал туда судье Богатыреву и просил обеспечить нам зимний проезд в Якутск. Места нам отчасти знакомы, а пройдя 400—500 кило метров горами, мы попадем на устье Эльги, где есть жители и где мы, во всяком случае, не пропадем. Кроме того, пройдя на юг по более западному маршруту, можно будет изучить присоединение так называемого хребта Кех-Тас Майделя к Верхоянскому хребту, значит будет исследован весь Кех-Тас, а если мы пройдем от Эльги до Оймякона, то и все верхнее течение Индигирки.

Но через Чыбагалахскую и Момскую цепи есть только один путь — по Мюреле, и нам до Иньяли придется итти старой дорогой. От Иньяли Мичика обещает провести нас прямо на устье Эльги.

16 сентября прощаемся с семьей Сорокоумовых.

Старший брат, Сергей, ведет нас до Мюреле по новой дороге, в обход Нокёна. Вода сильно спала, и мы лучше попытаемся пройти ущельем Мюреле, чем снова по болотам нокёнских пе ревалов. С нами якутская лайка Ойюран, пушистый черный пес с белыми лапами, купленный Протопоповым у Сорокоумовых.

В низовьях Мюреле, где мы ночуем, — превосходные луга, но никто на них не живет. Только иногда сюда пригоняют с

Чы багалаха табуны. Вечером идет снег, мокрый и густой. Он идет весь следующий день и покрывает горы, но в долине еще тает. Ущелье наполнено белесой мглой, сквозь которую иногда проглядывают пестрые от снега вершины. Внизу склоны черные и скользкие. Холодно, уныло и жутко...

На другой день мы переходим Мюреле вброд шесть раз. Ми чика не хочет взбираться на склоны в обход утесов и предпочитает броды.

На третьем броду глубоко, вода хватает вьюки. Иннокентий пробует перейти вброд в нескольких десятках метров выше, и его связка целиком плывет — видны только головы и спины лошадей.

18-го проходим тарын Оньола против гранитного каньона притока. На лугу за тарыном две оставленные нами лошади сами выходят к каравану — они соскучились в одиночестве. Конь Якова толст и крепок, конь Чернова оправился плохо, но уже не хромает.

19 сентября утром — 10 градусов мороза. Внизу еще нет снега, но горы в белой пелене.

Мы входим на высоте 800 метров в область, захваченную снегом. Выше уже сплошной покров снега толщиной пятнадцать сантиметров.

Первая ночевка на снегу пугает: мы не привыкли разгребать снег для палатки. Неудобно и необычно — всюду липкий снег: на палатке, на сапогах.