Вечный зов (Том 2)   ::   Иванов Анатолий

Да после Сталинграда сообразоваться надо. Легко, что ли, он дался... Этот, Семка Савельев, сын Федора, там, говорят, воевал? - неожиданно спросил Назаров. Анна хвасталась - орден какой-то ему дали.

- Медаль "За отвагу".

- Ишь ты тихоня... - Назаров проговорил это еле слышно, спрятав под густыми бровями глаза. - Танком командует вроде бы?

- Механик-водитель он. Жена мне его говорила. Позавчера письмо от него получила.

- Энта... Наташка-то? Так ее, кажись, зовут? Что эвакуирована была?

- Да, да...

- Ага... Главное - что живой.

Голос старого председателя дрогнул, губы затряслись, и Назаров прикрыл их, прижал ладонью. "Сына вспомнил", - подумал Иван Иванович и, подавив в себе вздох, опустил глаза.

О сыне Назарова Максиме до сих пор не было ни слуху ни духу.

Поднял голову Иван Иванович, когда председатель глуховато заговорил:

- Мы вот страду заканчиваем всегда на полном издыхе. Оглядишься кругом боже ты мой, ить и люди, и скотина, и машины железные изнемогли. Зато последний гектар убрали, последнюю лунку картошки выкопали. И тут только страх приходит: да как это сил еще хватило? А?

- Да, да, - встрепенулся Хохлов, - я, собственно, очень хорошо это знаю...

- Нет, ты покуда не знаешь, - нахмурился Назаров. - Ты пока умом только можешь понять. А своей шкурой все это почувствуешь, когда страды три-четыре вот проведешь сам. Не обижайся уж...

- Что вы, что вы! Это вы правильно, - согласился Хохлов, действительно нисколько не чувствуя себя обиженным.

- Да как еще сил хватило! - повторил Назаров. - Оглядишься - и тут же сразу видишь: там прореха, там вовсе дыра. Начинаешь латать... Так оно и в государстве. Не-ет, никак, я думаю, ранее, чем к середке лета, не собраться нам для такого же удара, как в Сталинграде. Надо и новые полки собрать, обучить, и всякого вооружения накопить - и пушек, и самолетов, и танков этих, на которых Семка воюет. Подвезти все это к фронту - и то время надо. А ведь их надо еще и сделать... Значит, ты насчет прибавки нам плана хлебосдачи приехал?

Переход Назаров сделал такой неожиданный, что Иван Иванович вздрогнул.

- Да, собственно... - Он секунду, другую и третью глядел прямо в глаза председателю. И тот не отводил взгляда, лишь зеленоватые глаза его светились сухо, невесело, в них стояла какая-то боль. - Район никак, никак не выходит с планом, если вам... вашему колхозу не прибавить.

- Сколько прикинул на прибавку?

- Многовато. Я понимаю, что многовато. Но что же делать? Шестьсот центнеров.

Ни на лице, ни в глазах Назарова не отразилось ничего, они поблескивали все так же холодно, как блестят омытые утренней росой зеленые листья.

- Всем прибавляем, - вымолвил Хохлов, чувствуя, что этот аргумент звучит неубедительно.

- Я знаю, - спокойно произнес Назаров. - Мы сдадим эти добавочные шестьсот центнеров.

Иван Иванович ждал чего угодно, даже согласия на добавочный план. Не ожидал он лишь, что Назаров произнесет эти слова так буднично, просто и спокойно.

- Панкрат Григорьевич! - Хохлов невольно встал, шагнул к столу. - Да если ты это сделаешь... Эти добавочные шестьсот центнеров... Мы ведь понимаем в районе, какой у вас план! Если сделаешь, мы тебя... Я буду первый ставить вопрос о награждении тебя орденом!

Назаров слушал теперь угрюмо, будто теперь-то только и зашла речь об этих дополнительных сотнях центнеров хлеба, но не перебивал. Однако Хохлов, заметив эту угрюмость, и сам смолк.

- Это, Иван Иванович, не я сделаю, - проговорил Назаров. - Это люди сделают... Вон те бабенки Татьяна с Софьей, которых ты видел. Те, что семена провеивают... которые сейчас на своих огородах копошатся. Они будут хлестаться сутками на посеве, на прополке, на жатве, питаясь лепешками из отходов да картошкой... Это им все ордена положены.