Рожденный убивать   ::   Горохов Александр

Яров развернулся, миновал лестничную площадку, пошел на третий этаж по служебному ходу.

Единственный человек в больнице, который решительно не интересовался ничьим здоровьем, кроме своего, обитал в палате номер 303, где у него имелся персональный туалет, телевизор с видеомагнитофоном, музыкальный центр и личный телохранитель, который спал на полу возле дверей. Чтобы проникнуть в это царство комфорта требовался условный стук - три, два, три с паузами. (Врачи о своем появлении предупреждали пациента по телефону). Вся модель привилегий обьяснялась просто: если Ярову его лечение не стоило ни копейки, то Василий Петрович Роликов ПЛАТИЛ за обслуживание своих застарелых геморройных щишек, трещин в прямой кишке и полипов (полный джентельиенский набор!) наличными денежками, да мало того - поговаривали, что платил в зеленых долларях!

"Скотина. - подумал про Роликова Яров, выстукивая в дверь условную дробь. - Просто скотина, в свои неполные тридцать три года всего навсего геморрой вырезает, а тут в пятьдесят восемь имеешь рак! А почему? А потому, что всякому отродью племени человеческого - всегда везет!"

Но завидовать и тем более осуждать кого либо, было не в характере Ярова, а потому когда загремели запоры специально поставленных замков, он уже отринул от себя злобные мысли и в приоткрывшуюся щель дверей спросил вежливо.

- Как там Рол?

- Просраться не может! - прошипел телохранитель Мишка Дуков. Заходи. Хорошо, что пришел, а то он меня задрючит.

Едва Яров ступил через порог палаты, как тут же почувствовал тошноту от нестерпимой вони и услышал из открытой двери в туалет натуженные стоны, кряхтение в перемежку с высококачественной матерщиной.

- Доктора гребаные... Ы-ы-х!.. Скорее бы мне жопу порезали, жить не могу!... Ы-ых, мать вашу!... Деньги дерут, а жопа моя, как на затычке... Ых! Специально держат, время тянут.... По сто долларов в день обходится...

- Добрый день. - сказал Яров и глянул в открытую дверь туалета.

Голый Роликов умещался на унитазе розовой, безволосой поросячьей тушей, отмеченной яркой татуировкой на левом плече - череп, пронзенный двумя кинжалами. Все его упитанное тело казалось горой свежих сливок, тронутых алыми лучами раннего восхода солнца. И все-таки это был атлет мышцы на руках верняком ровнялись по толщне ляжкам Ярова.

Но страдал Рол - искренне, со слезой на темных глазах. Гумманист Яров осудил себя за черную зависть, только что осквернившую собственную душу, он сказал мягко.

- Ничего, Рол, тебя подготовят к операции, а там на хирургический стол и...

- Операция! Там меня и зарежут, суки! - закряхтел страдалец.

- Не зарежут. - Яров постарался быть убедительным. - Операция у тебя не столь сложная, пустяк под местным наркозом....

- Я и без того под наркозом хожу! - заорал из туалета Рол. - Столько дерьма в брюхе, лопну сейчас, а наружу ничего не лезет! Ы-ы-ы, гады!

От мощного взрыва газов, внезапно вырвавшихся из утробы мученика, кажется, задрожали стены, но к сожалению отрабатанная массы продуктов пищеварения наружу так и не пошла, что привело Рола в ярость.

- Мишка, придурок! Что ты скалишся, радуешся, что шеф загибается?! Достань сигару бразильскую, может поможет! Шевелись! Ы-ы-х! Кряк!...

Телохранитель бросился к двум баулам, потом заглянул даже в холодильник, но бразильских сигар - последнее слабительное средство для разрешения унитазных проблем - не обнаружил. Это было серьезным упущением в деятельности телохранителя и он произнес испуганно.

- Василий Петрович... Здесь сигар нет...

- Урод тупоголовый! - засипел от натуги Рол. - В машине они остались! Беги вниз быстро, у меня ещё чуть-чуть и тронется! Беги!

Дуков заколебался - режим его службы исключал хотя бы секундное отсутствие возле охраняемого тела.