Возвращение Чайки   ::   Грин Александр

- Хорошо спать! - произнес Строп. Улыбка медленно проползла по его лицу и скрылась в жующем рте.

- Кто вы? - спросил Черняк.

- Я?? - Шмыгун хмыкнул, оттягивая нижнюю губу. - Моя специальность натянутые отношения с таможней. В сущности, я благоденствую, потому что извольте-ка купить дешево то, что с таможенной пломбой стоит, пожалуй, втрое против настоящей цены.

- Я понял, - сказал Черняк. - Вы портовый контрабандист!

- Затем, - продолжал Шмыгун, как бы не расслышав этих слов, - недавно я лишился хорошего компаньона; молодой был, проворный и сообразительный. Умер. Царапнули его неподалеку, в заливе, с кордона ружейным выстрелом. Я уцелел. А вы - чем вы хуже его? Я умею определять людей.

Черняк хотел что-то ответить, но не мог и закрыл слипающиеся глаза. Когда он открыл их, помещение тонуло в колеблющемся тумане. Дверь хлопнула, шум этот заставил его вздрогнуть; он сделал усилие, повернулся и увидел взволнованное, сияющее лицо, оставившее в нем впечатление мгновенного эффекта воображения. Глаза девушки, лучистые, удивленные при виде его, беспокоили Черняка еще, пожалуй, в течение десяти секунд, затем он мгновенно потерял слабый остаток сил и уснул, склонив на стол голову. Впрочем, это не было еще окончательной потерей сознания, так как он слышал возбужденный, невнятный гул и испытывал нечто похожее на потерю веса. Это Шмыгун и Строп несли его на кровать...

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

- Катя, он будет жить с нами, я встретил его на улице.

- Мне все равно. - Девушка подпрыгивала и вертелась, хватая брата за плечи и голову, как будто хотела раздавить их в избытке радости. - Шмыгун, она пришла, на рейде, и выгружается завтра!

- Как?! - побледнев от неожиданности и смутной тревоги, что не так понял сестру, сказал Шмыгун. - Катя, в чем дело?

- "Чайка" здесь! Можешь не верить. Завтра увидишь сам. Я ущипну тебя, Шмыгун, за шею!..

Контрабандист посмотрел на девушку особенно крепким взглядом, отер ладонью вспотевший лоб, взглянул на вытаращенные глаза Стропа, на спящего Черняка и опять на девушку. Потом начал краснеть. Кровь приливала к его лицу медленно, как будто соображая, - не подождать ли.

- Как хорошо! - вдруг крикнул Строп, и снова лицо его стало вялым, только внутри глаз, на самом горизонте зрачков, засветились ровные огоньки.

- Шмыгун, я ходила к Ядрову, старик болен. Сын его говорил со мной, пожал плечами, заявил, что ровнешенько ничего не знает, - когда придет "Чайка", и начал за мной ухаживать. Я отбрила его в лучшем виде. Потом была в гавани, у "Четырех ветров", но и с той шхуны не было ничего сказано. Я подходила к дому, и так мне хотелось плакать - все нет, все нет, - что топнула ногой, потому что слез не было. Встретила человека - он у тебя бывал - не помню его имени. "Хорошее дельце мы обработаем с вашим братцем", говорит он. Я промолчала. "Уже", - говорит он. "Что - уже?" - закричала я так сердито, что он отступил. Ну... вот как! Он рассказал мне, что корабль тут, и я пустилась бегом. Чудесно!

- Я иду, - тихо сказал Шмыгун, дрожа от безмерной радости, наполнявшей все его тело звонкими ударами сердца. - Идем, Катя, и ты, Строп, я хочу видеть собственными глазами. Невероятный день. Ты помнишь, сестра, сколько раз пришлось тебе сбегать в гавань, спрашивая на всех палубах, не видал ли кто белой шхуны с белой оснасткой, белой от головы до ног?!. Возможно, что действительно все кончено. Трудно поверить, я верю и в то же время не верю.

- Верь!

Девушка подошла к кровати, на которой лежал Черняк, и некоторое время рассматривала его, поджав нижнюю губку.

- Откуда ты взял его? - спросила она у Шмыгуна, все еще бессознательно улыбаясь торжественной и драгоценной для всех новости. - Он совсем молод; ты будешь учить его?

- Учить? - рассеянно спросил Шмыгун.