Хищная любовь   ::   Диденко Борис

Непосредственные же предтечи же человека (палеоантроповые гоминиды, или троглодиты) во времена последнего ледникового периода, попав в экстремальные экологические условия, расщепились на два подвида на почве возникновения редчайшего среди млекопитающих феномена — «адельфофагии». что переводится как «поедание собратьев». Все признаки каннибализма у палеоантропов, какие известны антропологии, прямо говорят о посмертном поедании черепного и костного мозга и, вероятно, всего трупа подобных себе существ. Произошёл переход части популяции — «кормимых» — к хищному поведению по отношению к представителям другой части популяции — «кормильцев». Пра-человек из поедаемой, пассивной группы «кормильцев» приобрёл рассудок от страха быть убитым существом внешне очень похожим на него.

В основе человеческого мышления, речи лежит т.н. дипластия, или словесный образ, заменяющий в сознании каждый воспринимаемый объект внешнего мира по принципу тождества «и-и». Ничего подобного нет в знаках животных. Слово одновременно — и тождественно обозначаемому предмету, и полностью отлично от него, что совершенно абсурдно. Логика и синтаксис, практическое и теоретическое мышление есть не что иное, как деабсурдизация. «Я могу быть убит таким же существом как и Я!» От этой жуткой «первомысли» предок человека как бы «сошёл с ума», стал невротиком. Это и явилось первичной дипластией: «Федот, да не тот!» Именно это потрясение и стало первым проблеском гоминизации животного, появления у него само-осознания, т.е. способности посмотреть на себя со стороны, вырваться из рамок конкретно-предметного интеллекта животных. Человек «овладел собой как предметом» [44]. Начался бурный, лавинообразный процесс становления второй сигнальной системы, полностью перестроившей высшую нервную деятельность этого удивительного примата, взорвавшей всю его видовую судьбу, ставшую небезызвестной нам историей человечества.

Одновременно при этом само-осознании (иначе говоря — при рождении рассудка) происходит и неизбежное запечатление, или т.н. «импринтинг» хищного поведения, в результате которого убийства себе подобных предстают перед рассудочным человеком на долгие века как естественные. В этом плане страшный «импринтинг человекоубийства», ставший величайшим трагическим заблуждением человечества, видится как высочайшая цена, уплаченная людьми за приобретение ими рассудка.

Значимость поршневского палеопсихологического открытия состоит ещё и в том, что выводы его теории полностью применимы и к современности, они позволяют объяснить истинные причины существования морального и социального зла в жизни людей. Из этой концепции антропогенеза с очевидностью следует основополагающий вывод о моральной (видовой) неоднородности человечества, по своему поведению (вернее, по его мотивам) разделяющегося на стадных, правильнее будет говорить общественных людей, и хищников, точнее, хищных гоминид. Этих последних нельзя называть людьми в этическом смысле этого понятия. Они, по определению Гегеля, «морально невменяемы», а если что и отличает людей от животных, так это — нравственность, понятие к животному миру неприменимое. Эта мысль уже сотни лет витает в воздухе. Ещё Конфуций утверждал, что для человека существуют понятия «хорошо» и «плохо», а для животного — нет. Чарльз Дарвин как бы подытоживает: «Я вполне согласен с мнением тех писателей, которые утверждают, что из всех различий между человеком и животными самое важное есть нравственное чувство, или совесть. Мы видим в нём благороднейшее из всех свойств человека» [5].

Современные хищные гоминиды — это нелюди — суперанималы (superanimals — сверхживотные) и псевдолюди — суггесторы (suggest — внушать), манипуляторы-приспособленцы. Хищническая установка включает две зоопсихологические черты: злобность и коварство [54]. Человеческих хищников можно идентифицировать и выявлять уже в детстве, что убедительно продемонстрировал российский педагог, врач Пётр Францевич Лесгафт.