Рукопись Чейма   ::   Пратер Ричард С.

– Он был тогда сильно пьян?

– Это уже нельзя назвать опьянением, он был в каком-то другом, особом состоянии. Но он был счастлив. – Бармен помолчал, улыбаясь. – Разве можно быть несчастным с такой красоткой, как эта Ардент?

Да, вопрос хороший. Сильвия, конечно, главный свидетель в деле. И мой долг – допросить ее, И как можно скорее.

Джелликоу и Сильвия появились в "Клетке пантеры" около восьми вечера, выпили, обильно пообедали, еще выпили, прикончили "Кубок страсти" и ушли. Джелликоу пошатывался, Сильвия как будто была более трезвой, по крайней мере, относительно своего кавалера.

Джелликоу отвалил сотню долларов метрдотелю, полсотни – старшему официанту, двадцать пять – обслуживавшему их официанту и по десятке практически всем вокруг. Надо полагать, вечерок в этом заведении ему обошелся не меньше чем в две с половиной сотни баксов. И тем не менее – интересная деталь! – в бумажнике, который потерял Джелликоу, оставалось, как утверждает бармен, еще около тысячи долларов. Среди них – шесть новеньких сотенных банкнотов.

– Бумажник еще у вас? – спросил я.

– Нет. Клиент забрал его у Джорджа в субботу утром. – Бармен усмехнулся. – В записке, что я оставил Джорджу, я сообщил те же приметы, что и вам: мужик выглядел как Бог. А Джордж говорит, что он больше походил на мертвеца. Ну еще бы! – расхохотался бармен. – Вылакать столько виски и закончить "Кубком страсти"! Даже ангелы с деревьев бы попадали...

Последние слова я слушал вполуха, хотя он громко смеялся и хлопал ладонью по стойке. Мне пришла в голову неожиданная мысль – шальная, даже глупая: а может, Джелликоу мертв? Я вдруг подумал, что, если Джелликоу остался с Сильвией Ардент, она могла бы и убить такого тщедушного мужичонку. Не умышленно, конечно, а...

Я прервал свои размышления вопросом:

– Так, значит, Джелликоу приходил за своим бумажником? В каком часу это было?

– Рано. Примерно как сейчас. Чуть позже десяти. – Бармен помолчал и добавил: – Он плохо себя чувствовал, но поступил по справедливости. Дал Джорджу пятьдесят баксов. А тот поделился со мной.

Я улыбнулся, оставил бармену свою визитку и попросил связаться со мной, если Джелликоу объявится снова. Потом поблагодарил его и ушел, оставив на стойке банкнот. Не пятьдесят, конечно, и даже не десять долларов. Но ведь я, в конце концов, не называл его "дружище".

* * *



От Глэдис я узнал, что у Джелликоу был счет в банке "Континенталь", который находился рядом с его отелем. Служащий банка, мистер Констанс, суховатый чопорный тип, глянул на меня с подозрением, когда я поинтересовался суммой вклада Уилфреда Джефферсона Джелликоу.

Уговорить его было нелегко, но я все же узнал, что за две недели до последней среды, то есть до тридцатого августа, на сберегательном счете Джелликоу было чуть больше четырех долларов, а на чековом – ровно триста двадцать баксов. Но в среду мистер Джелликоу, получив по выписанному на его имя чеку пять тысяч долларов, положил четыре тысячи на чековый счет, а себе оставил десять новеньких стодолларовых купюр.

– Значит, сейчас у него на чековом счете четыре тысячи триста двадцать долларов?

– Видите ли, в пятницу, два дня спустя, он пришел и снял с чекового счета всю сумму. Вид у него был... нездоровый.

– В какое время он приходил?

– Насколько я помню, в половине одиннадцатого или в одиннадцать... но то, что в первой половине дня, – это точно.

– Интересно, а вы, случайно, не знаете, от кого был чек? Кто выдал мистеру Джелликоу чек на пять тысяч долларов?

Мистер Констанс поджал губы:

– Простите, я и так сообщил вам больше, чем следует. А вопрос о происхождении предъявленного чека – интересы не мистера Джелликоу, а другого лица или фирмы.

– Мне бы это очень помогло...

– Нет.