Загадка Гитлера   ::   де Бенуа Ален

Он думал, что англичане пойдут на заключение «сепаратного мира» с Райхом, если убедятся, что на континенте более не осталось ни одной великой державы, способной помешать осуществлению его политики". Однако, решение о начале войны с Россией — говорит он — было принято в тот момент, когда я убедился в том, что Англия продолжает упорствовать в своем отказе от заключения мира" (26 февраля 1945 г .). Для достижения своих целей, необходимо было опередить противника: «Идея оборонительной войны против России была неприемлема».

Гитлер сохранил огромное уважение к японцам. Он утверждал, что в будущем Германия должна искать себе друзей среди китайцев, японцев и арабов. Однако, он упрекал себя за свою англофилию и «иллюзии», питаемые им по поводу латинских народов.

Англичане, говорил он, недооценили влияние, оказываемое на них «еврейским господством». Он заявил: «Можно предсказать, что каков бы ни был исход этой войны, он станет концом британской Империи. Она идет к своей гибели. Будущее английского народа это смерть от голода и туберкулеза на своем губительном острове».

Он считал, что Италия практически во всем стесняла Германию — и лучше бы она осталась в стороне от мирового конфликта. Он уточнил, что войну против СССР собирались начать весной 1941 г . и закончить осенью и, что именно вторжение итальянской армии в Грецию (о чем Германия не была заранее поставлена в известность) расстроило его планы. Греческая компания Муссолини стала поистине бедствием. Ему пришлось пойти на открытое столкновение с югославами, в результате чего развязалась война на Балканах, которой немцы пытались всячески избежать. Великобритания послала свой экспедиционный корпус и Гитлер был вынужден прийти на помощь своему союзнику. Кроме прочего, это помешало осуществлению задуманной им молниеносной войны (Blitzkrieg) против Сталина. Немецкая армия оказалась пленницей ужасной русской зимы, и это стало началом конца. Таким образом исход войны решился в течение нескольких недель.

Кроме этого, Гитлер обвинил итальянцев в том, что они помешали ему разыграть карту деколонизации Средиземноморья и реализовать на практике политический антиимпериалистический союз с Исламом.

Относительно Франции он считал, что его политика была ошибочной. «Нашей задачей — говорит он — было освобождение рабочего класса и поддержка французских рабочих в свершении их революции. Необходимо было беспощадно отвергнуть допотопную буржуазию, лишенную души и патриотизма (…) Мы пренебрегли нашим долгом и не осознали своих интересов, не освободив в 1940 г . французских рабочих».

«То же самое можно сказать о французских колониальных владениях, французский народ безусловно ждал от нас избавления от груза Империи. В этом смысле народ этой страны всегда проявлял больше здравого смысла, чем его так называемая элита. Подлинный инстинкт нации лучше, чем эта элита. Как при Людовике XV, так и при Жюле Ферри они восставали против абсурдных колониальных компаний».

Гитлер набросал картину будущего мира: «В случае поражения Райха, в ожидании подъема азиатского, африканского и, возможно, южноамериканского национализма, в мире останутся лишь две силы, способные реально состязаться между собой: Соединенные Штаты и советская Россия. Законы истории и географии приговорили эти две силы померяться силами как в военном, так и экономическом и политическом плане. Те же законы обрекли их стать противниками Европы. Обе эти державы несомненно в более или менее короткие сроки пожелают заручиться поддержкой единственного великого народа, оставшегося после войны — немецкого народа. Я, настойчиво заявляю: этого не должно произойти ни в коем случае. Немцы не должны играть роль пешки в партии, разыгрываемой русскими или американцами».