Жанна дАрк   ::   Потурцин Мария Йозефа

Карл склонился над шахматной доской и думал об игре, но, поскольку Режинальд медлил со своим ходом, он встал, пошел к окну, волоча длинные ноги, которые казались жалкими и тощими в тесно обтягивающих суконных панталонах, и стал смотреть на дождь за окном, падающий на распускающиеся почки и серые зубцы крепостной стены.

- Сегодня Вы играете без всякого удовольствия, сир, - на свежем, вопреки годам все еще моложавом лице епископа появилась отеческая улыбка. Как только Карл отвернулся от окна и направился к столику, Режинальд опустил пристальный, испытующий взгляд.

- С чего бы это быть удовольствию? Вот уже три недели, как мой казначей не может платить денег моим поварам. Мы съедаем огромное количество рыбы, а вот поглядите на мои рукава, - Карл держал свою руку перед неподвижным лицом епископа. В том месте бархатной куртки, которое продрал его локоть, была искусно пришита четырехугольная заплата. Гневным движением он отодвинул шахматную доску.

- Я должен называться королем Франции, а я сегодня не король. Знаете ли Вы, что мне вчера написал один подданный? - голос Карла стал тонким, будто в горле стояли слезы. - "Вы, называющий себя королем Франции"!..

Режинальд знал, что Карл получает и гораздо более наглые письма, и, к сожалению, они не были просто клеветой: в них говорилось, что он прячется по замкам и скитается по дурным местам, не прислушиваясь к жалобам своего бедного народа.

- Почему Вы не наказываете за такие непристойности? - спросил епископ.

- Потому что моя собственная мать, весь мир это знает, поклялась, что я не сын своего отца, потому что никто мне не верит, и потому что было бы лучше, если бы я бежал в Арагон. Уже семь лет я молю Господа, чтобы Он дал мне ясное решение, но Он не дает мне ответа, и скоро будет слишком поздно. Если же король Арагона не пошлет мне на помощь свои войска, то мне останется разве что бежать в Шотландию.

Режинальд сидел неподвижно, будто слушал исповедь, терпеливо и внимательно он ждал, стараясь понять, доверяет ли ему человек, которого он называет королем. Но Карл больше ничего не сказал, он тупо уставился перед собой, подняв шахматную фигуру и опустив ее на прежнее место

- Я все это знаю, сир. Но Господь может сотворить чудо, а для чуда не бывает слишком поздно.

Через осевшее тело Карла прошла дрожь, он поднял голову и умоляюще посмотрел в лицо епископу.

- Разве не чудо, что крестьянская девушка из Лотарингии приходит сюда, разыскивая меня? Что происходит это 12 февраля, и она знает о нашем поражении в битве при Руврэ как раз в этот день? Что она говорит, будто должна прийти ко мне, даже если ей придется очень долго об этом хлопотать, ибо Господь послал ее окончить нашу войну?

Режинальд выглянул из окна, дав этим недвусмысленно понять, что ему надоели разговоры Тремуя да и вся его упитанная персона.

- Ваш царственный отец, сир, иногда принимал не только мужчин, но и девственниц, которые желали сообщить ему какие-то тайны, ибо он утверждал, что король Иоанн Добрый расплатился поражением и пленом за то, что не поверил человеку из народа, убеждавшему его не устраивать сражение в определенный день. Вам делает честь то, что Вы не пренебрегаете этим примером Вашего отца.

- Позволительно спросить, какого отца? - пробормотал Тремуй, но Режинальд продолжал говорить, сделав вид, что ничего не слышит.

- Если Вы примете Жанну, то я посоветовал бы попросить ее, чтобы она открыла Вам ту тайну своей души, которую дозволено знать только Вам, может быть, это некая молитва или же некий обет. Она должна явить Вам знамение, относящееся к ее миссии.

- Знамение?

Епископ утвердительно кивнул. Теперь он выглядел крайне серьезным. А затем он попросил разрешения откланяться.