Жизнь и дела Василия Киприанова, царского библиотекариуса :: Говоров Александр
Страница: 111 из 112 | |||
| ||||||||||||||
| ||||||||||||||
КАТЕГОРИИ КНИГПОСЛЕДНИЕ ОТЗЫВЫ О КНИГАХМихаил (19.04.2017 - 06:11:11) Антихрист666 (18.04.2017 - 21:05:58) Ладно, теперь поспешили вы... (18.04.2017 - 20:50:34) Роман (18.04.2017 - 18:12:26) АНДРЕЙ (18.04.2017 - 16:42:55) СЛУЧАЙНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕя иду опустевшим садом, 06.09.10 - 14:00 Хотите чтобы ваше произведение или ваш любимый стишок появились здесь? добавьте его! |
Поделись ссылкой Жизнь и дела Василия Киприанова, царского библиотекариуса :: Говоров Александр
И третий раз запел, когда Бяша лихорадочно шарил рукой по двери - найти задвижку, бежать к калитке! Да, это была она. В полутьме двора, при отсвете снежных сугробов было видно, как она изменилась! Похудела, стала строгой, совсем взрослой. На ней был полушубочек мерлушковый и добротный канифасный платок.
- У тебя никого? - сказала она, входя в бывшую поварню. Размотала платок, сняла венчик, вынула гребни. - Ты отвернись, не гляди, я косыньку переплету. - Устя! - только и мог вымолвить он, прижав руки к груди. - Что - Устя? - усмехнулась она сквозь гребень, который держала во рту. - Была Устя, стала пустя... - Оставайся с нами, оставайся! Устя! Отец попросит генерал-фельдцейхмейстера, тот ему не откажет... Бяша сел рядом с ней на скамью, но она тотчас вскочила и стала прохаживаться, осматривая все. Что ей виделось здесь в этот миг? Ее детская колыбель? Материна прялка? Или уже недавнее - их киприановское бытие? - Вот зачем я к тебе, - сказала она деловито. - Малыш этот, Василий, Авсеня, он и верно ведь мне брат. Но он был мал, чтобы разуметь, и я решила тогда, пусть лучше сего не знает, что ступинский отпрыск... Блажен отча не вем своя... Прошу тебя, Бяша милый, в память обо мне береги его! Она пошарила в своем полушубке и достала что-то завернутое в бумажку. - Надобно бы дар какой на память оставить либо денег... АН нету у меня ничего, сама на кормлении есмь. А тебе вот, Бяша, такую вещь принесла. Развернула сверточек, там оказались очки Бяши, те самые, из проволоки, с желтенькими стеклышками, которые пропали когда-то на Преображенском бугре! - Я все раздумывала, как их тебе передать! Каково ж тебе без очков, небось и читать-то не можешь... - Оставайся, Устя, оставайся! - молил Бяша. Подойти к ней уж не осмеливался. Но Устя решительно помотала головой. Повязала платок, тщательно убрав под него косу, и погрозила кулачком куда-то в сторону предполагаемого Санктпитербурха: - У, антихрист, кутабрыс! Здорово еще твоя брейка бреет! А сам все с музыкою тешишься, забавляешься ненасытно! Ну, годи, сатана, отольются кошке мышкипы слезки. - Тогда и я с тобой! - закричал уже во весь голос Бяша. Действительно - была не была! И снова у Василия Блаженного запел тот бодренький петушок. - Мне пора. - Устя двинулась к двери. - Кто тебя зовет? - Он. - Атаман? - Что за дело? Зовет! - Подожди... - Бяша, теряя волю, вцепился ей в полушубок. - Пусти. Он гневаться станет. Он и так хотел полатку вашу совсем сжечь. - За что? - А так. Сказывал - нечего им народ православный книжками антихристовыми мутить. И поскольку Бяша, вцепившись в мерлушку, не отпускал, Устя повернулась к нему, запахнула полой полушубка, как ребенка, прижала к себе, стала шептать: - Бяша славный, Бяша добрый, Бяша сердечный. Расслабь же рученьки-то, распусти мышечки, размягчи... Тьфу, тьфу, трава реска, изведи из того места. Будешь, Бяша, счастливым, будешь богатым, купцом станешь знаменитым. Да хранит тебя мое слово, слово нерушимое, не испортить, не сглазить ни чернцу, ни ченцу, ни попу, ни великому праведнику... Бяша очнулся от боя Спасских курантов. Он лежал в бывшей поварне на лавке, на меховой подстилке, видимо, был туда кем-то уложен. Огарок погас, в слюдяные окошки заглядывал тугой зимний рассвет. И не поймешь - сон ли то был или правда? Но на столе лежали на развернутой бумажке его, Бяшины, очки. А когда над резными коньками и причудливыми флюгерами Китай-города взошло тусклое февральское солнце, окончилась канунниковская свадьба. Гости, пошатываясь, выходили из распахнутого амбара, шли, скрипя каблуками по снегу, какие-то тетки плясали на ходу, балалайки тренькали, мужики орали сиплыми от трехдневной гульбы голосами: "Трах, трах, тарарах, едет баба на волах!" И с песнями, с плясками спускались мимо Василия Блаженного по Москворецкой улице к реке, к Портомойным воротам. |
ИНТЕРЕСНОЕ О ЛИТЕРАТУРЕ
ТОП 20 КНИГ
ТОП 20 АВТОРОВ
| ||||||||||||
|