Журавли улетают на юг   ::   Сартаков Сергей Венедиктович

Тяжелые, свинцовые тучи обложили все небо от края до края; под ними, гонимые верховым ветром, неслись угловатые клочья серого тумана. За частой сеткой дождя плохо различимы были даже берега, а даль реки представлялась таинственной и мутной.

Не умолкая ни на мгновение, громыхали цепи.

Сменившиеся с ночной вахты девчата еще спали. Первой проснулась Варя. Забравшись с ногами на пары и закутав плечи платком, она чинила ватную стежонку.

Лицо девушки было мечтательно-задумчивым. Варя размышляла, как бы, по возвращении со сплава, уговорить отца отпустить ее на лоцманские курсы. Все упрямится: "Молода еще. Какой из тебя лоцман выйдет сейчас? Поплавай в бригаде еще годика два, закались". А чего ей закаляться, когда она уже закаленная! Ирину Даниловну - и на курсы, и сам обучает... Конечно, Ирина Даниловна намного старше ее, но тут дело не в возрасте - дочь свою бережет, вот в чем дело, потому и не хочет. День либо ночь, дождь, снег либо ветер лоцман всегда на вахте. Трудно будет ей, дескать. И опасностей много. Просто сплавщицей в бригаде и не так трудно, как лоцману. А что же она, трудного, что ли, боится? Или опасностей? Да она бы - эх! - не лоцманом на плоту, а штурвальным на морском пароходе поплыла, чтобы ветер в мачтах свистел и волны через палубу перекатывались, брызги в лицо! А ты стиснешь в руках штурвал и...

Но тут девушки стали подниматься с постелей, началась обычная утренняя возня, и Варе спутали, сбили все ее мечты.

Луша взялась читать вслух. Возле нее на сундучке пристроились Фима и Поля. Поближе к двери уселись Агаша и Ксения. Девушки досадливо вздыхали, когда попадались страницы с оборванными углами, и Луша придумывала слова и целые фразы сама.

Евсей Маркелыч лежал, завернувшись с головой в широкое стеганое одеяло. На лоцманской вахте стояла Ирина Даниловна.

Крыша шалашки протекала по всей правой половине, и крупные холодные капли падали Александру на лицо. Он приподнялся на локте, тряхнул головой.

- Ага, поливает? - с насмешкой спросила его Ксения.

- Что же это получается, - сказал Александр. - И крыша не спасает?

- Нас спасает, - откликнулась Ксения и тоненько хихикнула.

- Не всюду же капает, - сказала Луша, останавливаясь и прикрывая книгу ладонью.

- Ничего, мы не глиняные, - добродушно промолвила Агаша.

И все примолкли, ожидая, когда Луша продолжит чтение.

Варя, словно стыдясь наступившей томительной паузы, подняла глаза на Александра.

- Особенно и не старались закрывать, - объяснила она. - Плыть нам недолго.

- И помочит немного - не беда, - прибавила Луша. - Идите почитайте нам.

- А что вы читаете? - спросил Александр.

- Николая Островского, - поспешно сказала Поля.

- "Как закалялась сталь", - добавила Ксения.

- Хорошая книга, - проговорил Александр. - Вы первый раз ее читаете?

Девушки переглянулись.

- Почему - первый? Мы вон до дыр ее зачитали.

- Значит, очень понравилась?

- А как же! Такая да не понравится!

- Прочитаешь такую книгу - и сразу силы в тебе прибавляются, - сказала Варя. - Вот она, хорошая книга, что значит.

- Подумать только... - зажмурив глаза, покачала головой Поля. - Павка Корчагин - больной, вовсе без движения, ослеп уже, а все к работе стремился...

- Не просто к работе, - возразила ей Варя, - а к тому, чтобы работой своей пользу народу приносить. Вот что главное. Для себя одного Павка никогда не стремился работать. Так и всю свою жизнь прожил.

- А вообще-то он сам себя до болезни довел, - как-то неопределенно, не то сожалея о Павке Корчагине, не то осуждая его, высказалась Ксения. - Если бы берег он с самого начала здоровье свое, так бы с ним не случилось.

У Вари сразу негодованием загорелось лицо:

- Зато какую жизнь он красивую прожил! Каждый час его жизни больше стоит, чем год у другого, такого... - она с презрением закончила: - кто только здоровье свое бережет.