Знать и помнить   ::   Самсонов А М

Без знания истоков трудно делать правильные выводы, трудно быть и в дальнейшем застрахованными от безнравственности, жестокости, равнодушия.

Но толчком к изучению любого явления должно быть стремление самого народа понять его. Вот почему письма читателей с многочисленными вопросительными знаками я расцениваю и как выражение накопившейся боли, сомнений, и как социальный заказ нам, ученым, помочь расшифровать загадки минувшего. Самое худшее состояние общества - молчание. И в моей почте есть (пусть совсем немного)

письма, в которых проходит и эта мысль. Авторы их, рассказывая, например, о массовых репрессиях, нарушениях законности в 30-е годы, пишут: "Мы, живущие... своим молчанием допустили эту трагедию" (Котина), "Все коммунисты моего поколения вместе со Сталиным повинны в этом"

(Домбровский).

Сами авторы, не подозревая того, как бы ведут полемику между собой вокруг темы: нравственно или безнравственно даже лишь мысленное возвращение к прошлому, особенно к самым трудным его периодам? Вот как думает Г. В. Матвеец: не надо ворошить прошлое, русский народ не злопамятен. Показательно, что таких мнений совсем немного.

Г. В. Матвеецу дружно отвечают десятки читателей: "Прошлое забывать нельзя. Да и забыть его невозможно. Как невозможно забыть отца и мать. Прошлое в нас самих. И от него никуда не уйдешь" (Воронов), "Зачем пишу?., память сердца обязывает, ведь у нее нет срока давности" (В. А. Заворина)... А М. Т. Синигин как бы подводит итог этому спору: "Гуманный лозунг "Никто не забыт, ничто не забыто"

должен касаться и этой скорбной стороны нашей истории".

Неоспорим его аргумент: никто не должен быть забыт из громадной армии борцов и строителей советского общества.

Невозможно, конечно, даже бегло остановиться на всех письмах читателей, подымающих вопросы нравственности, ждущих ответа на них. Расскажу о некоторых.

Вот выдержки из трех разных писем:

"Все, что связано с именами Егорова, Тухачевского, Уборевича, Гая, Азина, было уничтожено и каленым железом выжжено из памяти людской" (Г. М. Коржавина, г. Тында Амурской обл.).

"Тимошенко и Жуков непродолжительное время занимали руководящие посты в Наркомате обороны, однако им ставится в вину наша неподготовленность к войне.

А вот Ворошилов, занимавший пост наркома обороны 15 лет, никакой ответственности и вины не понес"

(В. Ф. Гончаров, г. Уральск).

"Кто у нас знает о многолетней подготовке освоения целинных земель в Казахстане? А знают так: сначала все делал якобы по волшебной палочке Хрущев, а затем все приписали Брежневу. Между тем газета "Известия" за 19 октября 1941 года в числе других материалов сообщала: "В Москве введено осадное положение... Комиссия Академии наук СССР выехала в Казахстан для изучения вопросов по освоению целинных и залежных земель" (П. А. Носырев).

Три автора затрагивают три разных периода нашей истории, говорят о разных людях, сыгравших определенную роль в жизни советского общества. Что же объединяет эти письма? Общая мысль, общая боль, единая нравственная линия. Да, наши ученые, историки часто бывали необъективны, тенденциозны, действовали в угоду сиюминутным интересам и целям. Часто не могли действовать иначе, не были к тому и готовы. Так было и во времена культа, так было и в годы застоя. В тени оставались десятки, сотни славных имен, неоправданно замалчивались заслуги одних героев, раздувались успехи других, по словам Лебедева, шло "забвение одних событий в угоду другим".

Процесс очищения коснулся, конечно, и этих сторон нашей действительности. С особой остротой встал вопрос об ответственности историков перед обществом.