Золото мертвеца   ::   Данн Аллан

Стоуна забавлял этот взрослый беспризорник, и после первой же беседы он предложил Лефти работу на своем участке. Никакой платы, разве что к концу месяца останется немного денег после покупки еды и взрывчатки; лишь право на часть хижины со всем его содержимым, а также на часть шахты и долю того, что в ней будет добыто. Стоун не рассчитывал здесь на удачу. Уот Лайман был единственным, кто поддерживал у четверки веру в успех их предприятия.

Джим Стоун застолбил участок и, не зная как приступить к его разработке, взял в партнеры Лаймана, который только что вернулся из очередного скитания и нуждался в заработке. Фрэнк Хили подвернулся случайно, предоставив кое-какие деньги, когда приток ежемесячных чеков Стоуна неожиданно прервался из-за упадка на рынке ценных бумаг, а также из-за того, что Стоун как-то не удосуживался декларировать свои доходы для уплаты налогов. Так собралась вместе четверка, в честь которой Стоун и назвал вновь заложенную шахту.

Сам Стоун работал буром и выгребал дно шахты. Лайман дробил пласт и закладывал динамит. Хили готовил пищу и, надо сказать, готовил хорошо; никто в Скайфилде не питался лучше "Четверки". Лефти занимался мелким ремонтом и заточкой инструментов, прибирался в хижине. Стараниями Лефти она содержалась в том порядке, как будто здесь орудовала вышколенная горничная, а не бродяга "кокни".

В последнюю неделю Стоун время от времени подменял Лаймана, так как порфир в шахте пошел твердый, как цемент. Лайман был почти вдвое старше его, и Стоуну было неловко оставлять на долю пожилого человека всю тяжелую работу. Он был вознагражден за это. Через какое-то время он почувствовал, как стали наливаться мускулы на его спине и руках. Впервые за много лет он дышал полной грудью. Было истинным наслаждением чувствовать отдачу молотка и звон грибовидного наконечника бура, чувствовать, как сталь вгрызается в скалу, и с ворчанием напоминать Лайману о том, что пора заливать в отверстие немного воды из жестянки, слегка поворачивать наконечник бура перед следующим ударом. Но результаты были невелики: небольшой колодец в скалистой породе даже не напоминал шахту.

- Понимаете, - бодро сказал Лайман, передавая бутылку Хили и Лефти, стоявшим ближе остальных к танцевальному залу, - о глубине шахты заранее ничего нельзя сказать. Трентон наткнулся на месторождение почти у травяных корней. А у Двойного Пика они нашли что-то стоящее только после восьмидесяти футов проходки.

- Господи! - воскликнул Лефти. - А мы-то прошли только около восемнадцати! Эта чертова скала тверже, чем сердце скряги. Наконечники тупятся, как будто они из олова, а не из стали.

- Не думаю, что порфир следует за естественной впадиной, - продолжал Лайман. - Мне кажется, он должен находиться на обычном уровне, как если бы его заливали сюда в жидком виде.

- Если эта скала когда-либо была жидкостью, - прервал его Лефти, - то проклятые пирамиды сделаны из каши.

- Неизвестно, сколько нам еще придется пройти, - спокойно продолжил Лайман в ответ на слова Лефти. - Толщину скалы мы оцениваем только по рельефу местности. Другие это тоже видели, поэтому нам и удалось так легко получить права на этот участок. Но главное это то, что под этим пластом находится золото.

Внезапно он остановился. Наблюдавший за ним Джим Стоун вдруг увидел, как добрые морщинки в уголках глаз и у рта исчезли, а вместо них появились глубокие жесткие складки. Серые глаза его вспыхнули, и взгляд стал твердым. Даже борода, казалось, ощетинилась. Лайман вдруг как будто помолодел. Движения его, обычно неторопливые, стали координированными, целенаправленными, быстрыми.

Одной рукой он отодвинул Стоуна, а другой потянулся к кобуре с шестизарядным револьвером, висящем на его правом бедре.