1921 год.   ::   ШУЛЬГИН Василий Витальевич

Вдруг вспоминалось главное… Тут же на коленях раскрывались чемоданы, доставались печати, бланки…

Все это было если не хорошо, то, во всяком случае, кое-как шло, пока было свое состояние и свои автомобили… Недочеты покрывались из своего кармана, а за забытым делом мчалось вторично, за двести-триста верст, по бешеным дорогам, благо своя машина.

Но когда все это кончилось, революция поставила вопрос “сурово”, — не выдержал Николай Николаевич… Он мог только метаться во все стороны, этим метаньем и хлопотаньем обманывая себя, что он делает дело. Но делать настоящего дела он не мог…

И вот кончил…

Он был символом этих милых, идеальных людей, выросших на старой хорошей еще тургеневской закваске, которые живо чувствовали свой какой-то долг перед Россией, но ничем не могли ей помочь, ибо были великими… “путаниками”…

Мир вам, милые “путаники”…

Вечная память…

Вечная, вечная память, ибо из вашей среды, из вашей глины, вылепились Пушкины, Тургеневы и Толстые, которые не умирают, ибо создали “жизнь бесконечную”.

* * *



Во всяком случае, Николай Николаевич ответил на вопрос “что делать”… Он ушел.

Но мы, остающиеся, какой ответ дадим мы?..



Grand’rue de pera



На вопрос “что делать” очень хорошо отвечает Grand’rue de Рera…

Если пройтись по этой улице, можно приблизительно узнать, что уже делают некоторые русские в Константинополе.

Первое и, кажется, главное занятие — это ходить по улицам. Ведь русские вечно чего-нибудь или кого-нибудь ищут… Ищут пропавших жен и мужей, исчезнувших детей, сгинувших родных; ищут друзей или однополчан; ищут приятелей, которые могли бы занять денег; ищут занятий или должности; ищут, где можно подешевле или бесплатно пообедать; ищут пристанища, квартиры; ищут завести знакомства; ищут, где выдают пособия, костюм или вообще что-нибудь выдают; ищут, где “загнать” это что-нибудь выданное; ищут что-нибудь “вообще”, сами не зная чего, — счастливого случая; ищут, чем бы обмануть голод, и, наконец, бесконечно ищут страну, которая согласилась бы дать “визу”…

Русских так много, что иногда кажется, что их больше всех… Конечно, это обман — просто они очень заметны… Конечно, их выделяет прежде всего внешность: несчастная военная форма, говорящая без слов о симфонии походов, или же “штатский” костюм, поющий “песнь торжествующей эвакуации”… Но и те, кому удалось раздобыться чем-нибудь более приличным, сохраняют свой особый отпечаток, по которому вы сразу узнаете русских.

Здесь в моде среди русских какое-то очень легкое пальто зеленого цвета, такое легкое, что его с первого взгляда можно принять за шелк, но со второго определяется, что на шелк совсем не похоже… Эти пальто с поясами одинаково носят мужчины и дамы, причем у молоденьких женщин это выходит довольно “тонно”… К этому обязательно должен быть шарф, обязательно полосатый, обязательно синий с белым или черный с белым… Шарф “изящно” обкручивается вокруг шеи, причем один конец запускается за пояс, спереди, а другой забрасывается “грациозно-уверенным” жестом за спину. На голове (“головке”) какая-нибудь маленькая шапочка, чаще вязаный шелковый колпачок, именуемый здесь “чулком”, иногда повязка из платочка… Зеленое пальто, полосатый шарф и “чулочек” — эта форма, которую создали себе русские беженки и которая избавляет их от многих затруднений: сразу видно — русская, для которой, значит, законы не писаны… В таком виде они беспрестанно мелькают среди толкотни на Пера, а эта улица своей стремительной гущей порой доходит до интенсивности скетин-ринга на Марсовом Поле в Петербурге в воскресный день… И их почти так же легко узнать среди всей остальной толпы, как бродящих гаремными стайками женственных турчанок.