ЧМО   ::   Левашов Виктор

Когда мне понадобится ваш совет, я его у вас попрошу. (Андрею.) Чего ты ждешь?

СТАРШИНОВ. В университете мне прочили большое будущее. Но ни Макаренко, ни Песталоцци из меня не вышло. И уже не выйдет. Но кое-какие уроки я преподать могу.

(Берет Шарапова за ухо и выводит из каюты. Вернувшись.) У него, действительно, холодные уши.

АНДРЕЙ. Семен Семенович, сколько вы отсидели?

СТАРШИНОВ. Немного, всего шесть лет. В пятьдесят четвертом освободили. В пятьдесят шестом реабилитировали.

АНДРЕЙ. Шесть лет… И вы все им простили?

СТАРШИНОВ. Кому?

АНДРЕЙ. Всем!

СТАРШИНОВ. Я не простил им ни одного дня. Ни одного часа. Ни единой минуты… Потому что иначе я не смог бы жить.

АНДРЕЙ. Но как же можно жить с ненавистью ко всем – к Родине!

СТАРШИНОВ. С ненавистью к Родине жить нельзя. Можно жить лишь с ненавистью к ее врагам.

АНДРЕЙ. Тогда что же это такое – Родина?

СТАРШИНОВ. Родина?.. Это то, что больше тебя, меня, любого из нас и всех нас. Это не только те люди, которые окружают тебя, но и все, что были до тебя, что оставили в наследство тебе свою душу – бессмертную алчь справедливости и свободы. Хотя они и были рабы… Родина – это то, что приходит на помощь, когда никто, ни один из людей не может тебе помочь. Родина – это душа народа.

Пауза.

АНДРЕЙ. А теперь мне пора идти.

СТАРШИНОВ (преграждая выход). Пожалуй, я тебя никуда не отпущу. Сиди. Будем беседовать. В виду великой реки, которая вносит нас в вечную зиму.

Андрей достает из рюкзака четвертинку водки, ставит на пол.

Появляется АРБИТР.

СТАРШИНОВ. «Когда я проснулся, Андрея в каюте уже не было…»

Старшинов отходит в глубь сцены, садится. К нему присоединяются ХАЛЯВИН и ТАМАРА ВИКТОРОВНА. Появляются НОВАЦКИЙ, КОНОВ, ЧЕБОТАРЕВ и ШАРАПОВ. Одновременно члены отряда занимают места на заднем плане – так, как они сидели в зале суда.

АРБИТР. «Я, Демидов Алексей Дмитриевич, родился в 1939 году во Владимире в семье служащих. В 1965 году окончил московский Горный институт. Чтобы выбиться из материальных лишений, с которыми была связана жизнь моих родных во время моей учебы, я попросил распределения в горд Н., где платили северные надбавки. Я прошел путь от помощника мастера до начальника рудника. Два года назад коммунисты избрали меня освобожденным секретарем парткома…(Закрыл папку.) Я всегда добросовестно относился к своим обязанностям и старался поступать так, как диктует мне моя совесть. Из-за этого в разное время я получил два строгих выговора с занесением в учетную карточку, а в 1981 году перенес инфаркт… Я старался руководствоваться понятиями чести и порядочности и в личной жизни. Несмотря на то, что я ухожу на работу в восемь утра и возвращаюсь не раньше девяти вечера, я всегда старался уделять время сыну, прививать ему уважение к тем нравственным ценностям, которыми руководствуюсь сам…

Пауза.

Вновь и вновь я всматриваюсь в прожитые мною годы. Мне не в чем себя упрекнуть. Я не виноват…

Арбитр отступает на задний план.

ШАРАПОВ. «Последний инцидент произошел, когда мы возвращались из Таежного. У Демидова в рюкзаке лежали три банки с паштетом из сиговых рыб и конфеты Новацкого, у самого Новацкого рюкзак был переполнен. Ребята решили попить чаю и попросили кого-то из рядовых сходить за продуктами, а заодно пригласить Денисова. Новацкий сказал, что надо бы перед ним извиниться. На приглашение Денисов не явился, поэтому пришлось идти мне. Я сказал Андрею, что ребята хотят его видеть, но он не пришел. Мне пришлось снова идти за ним. Неожиданно я увидел его среди капусты, которая была на нижней палубе. Наверное, он хотел спрятаться от нас, но не сумел. У него был жалкий вид, вызывающий презрение…»

ЧЕБОТАРЕВ.