Четыре квартета   ::   Элиот Томас Стернз

Но постигать

Грань перехода времени в вечность

Занятие для святого

И не занятие: нечто, что дано

И отнято пожизненной смертью в любви,

В страсти, бескорыстии и самозабвеньи,

Большинству из нас - только миг,

Неуловимый скачок, затерявшийся в солнечном

блеске,

Дикий тмин или зимняя молния,

Водопад иль мелодия, слышная глухо настолько,

Что и не слышно ее; но и сам ты мелодия,

Пока она длится. Догадки одни и намеки,

Догадки вослед за намеками; остальное

Молитва, обряд, послушание, помысел и поступок.

Недошедший намек, недопонятый дар

Воплощенье.

Здесь происходит

Слияние сфер бытия;

Здесь прошлое и будущее

Смыкаются и примиряются;

Здесь деянье - иное движенье

Того, что влекомо,

Не емля движенья в себе,

Влекомо хтонической силой.

А праведное деянье - освобожденье

От прошлого, да и от будущего.

Большинству из нас

Это недостижимо;

Только тем мы и держимся

Ибо не оставляли попыток.

Наконец, мы довольны и тем,

Что наши останки питают

(Осененные тисовым древом)

Жизнь осмысленной почвы.

ЛИТТЛ ГИДДИНГ

I

Весна среди зимы - особая пора,

К закату чуть подтаявшая вечность

Вне времени, меж полюсом и тропиком.

Когда короток день и сверкает, морозен и ярок,

На льду у прудов и канав пылает недолгое солнце;

В лютую стужу оно согревает нам душу;

Отражаемый в зеркале вод

Ослепителен послеполуденный блеск.

Это сияние ярче пылающей ветки

Тревожит безгласную душу: ни дуновенья

Во тьме - лишь Пятидесятницын Огнь.

Меж таяньем и замерзаньем трепещет душа.

Ни землею не пахнет, ни тварью живою. Эта

весна

Вне соглашенья времен. Нынче кустарник

Присыпан цветами снежинок;

Это цветенье внезапней

Цветения лета - ни бутонов, ни завязей,

Вне систем размноженья.

Где оно, время цветенья?

Неуловимая грань?

Если пришел ты сюда,

Как ты сам захотел

И откуда ты сам захотел,

Если в мае пришел ты, увидишь

Снова белый кустарник благоухает.

Так в окончанье пути

То ли ночью пришел, как изгнанник-король,

То ли днем, сам не зная зачем

Так все и будет: когда сходишь с проселка,

За свинарником перед тобою - серый фасад

И надгробье. То, что казалось целью прихода

Лишь скорлупа, оболочка намеренья,

Из которой проклюнется цель, когда уже поздно,

А то - не проклюнется вовсе. Либо нет тебе цели,

Либо цель вне пределов твоих,

Либо сменилась в конце. И другие места

Почитаются краем света - глотка морская,

Озерная мгла, пустыня и город

Но это: ближайшее во времени и в пространстве

Ныне и в Англии.

Если пришел ты сюда

Как угодно, откуда угодно,

В любое время, в любую пору

Ты должен одно: оставь рассужденья и чувства.

Ты здесь не свидетель

И не любопытный.

Ты пришел сюда встать на колени.

Ибо молитва отсюда слышнее. А молитва - не

только

Слова, не только раздумье,

Не собственно звуки молитвы.

То, что мертвые не сказали при жизни

Расскажут посмертно: весть от мертвых

Объята огнем - вне языка живых.

Вот средоточие вечности

Англия и нигде. Никогда и всегда.

II

На рукаве старика зола

Эта роза сгорела дотла.

Облаком пыль поднялась.

Там, где летопись оборвалась.

Прах на зубах - это крыша,

Стены, панели, мыши.

Горевать и надеяться поздно.

Так издыхает воздух.

В глазах и в гортани стынут

Наводнение и пустыня.

Мертвые воды, мертвый песок

Рвут друг у друга кусок.

Почва, сожжена и тверда,

Взирает на тщетность труда.

Выпотрошены поля.

Так умирает земля.

Вода и огонь - на века

Вместо города, пастбища сорняка.

Воде и огню все равно,

Что им жертв не приносят давно.

Огонь пожрет, воды сгноят

Алтарь, позабывший обряд,

Завещанный нам испокон.

Так гибнут вода и огонь.

В неверный час до наступленья утра

Пред окончаньем бесконечной ночи,

Когда свой круг свершила бесконечность,

И черный голубь с языком горящим

Уже успел уйти за горизонт,

И скрежетали жестью по асфальту

Сухие листья посреди безмолвья,

Меж исходивших дымом трех кварталов

Я встретил пешехода - он как будто

Ко мне гоним был предрассветным ветром

Вдогонку за скрежещущей листвой.