Дали   ::   Брюсов Валерий

Полно!

Ты — мой бред! ты — мой призрак! Лилит моя!

Мозг пилить невозможным ты снова ль?

Что мы? — капля, в вселенную влитая,

Нить, где взвита в бездонность основа!

Те мечты я сотру, мел на аспиде!

Сеть каналов твоих смажу тушью!

Прокричи из ночи еще раз: «Приди!»

Мне ль углей мировых внять удушью?

Пусть нигде, пусть никто, всех семи планет,

Нам не отзыв, не зов: лед и зной лишь!

Вечность нас зевом медленным выплюнет,—

Мы — лишь бедный цветок, ах! весной ли?

Прежде, после, — ей что? наших выкладок

Ей не брать, — единиц в биллионе!

Звезд ряды строить в небе привыкла так,

Что меня, здесь во тьме, для нее — нет!

1 марта 1922



МОЛОДОСТЬ МИРА



Нет! много ли, мало ли, чем бы ты вымерил

Все, что в тысячелетия, как в пропасть упало,—

Материки, что исчезли, расы, что вымерли,

От совета Лемуров до совета в Рапалло?

Имена персеидами падают в памяти,

Царей, полководцев, ученых, поэтов…

Но далеко ль еще по тем же тропам идти,

Набирая в ненужный запас то и это?

На пути библиотеки стоят цитаделями,

Лагерями — архивы, загражденьем — музеи…

Вдребезги грудь о песни к Делии,

Слеп от бомб риккертианства, глух от древних Тезеев.

Но океаны поныне кишат протоплазмами,

И наш радий в пространствах еще не растрачен,

И дышит Земля земными соблазнами,

В мириадах миров всех, быть может, невзрачней.

А сколько учиться, — пред нами букварь еще!

Ярмо на стихии наложить не пора ли,

Наши зовы забросить на планету товарищу,

Шар земной повести по любой спирали?

Человек! свои мерки опять переиначь! а то

Уронишь афишу, озадаченный зритель!

Человечеством в жизни ныне не начата ль

Лишь вторая глава там, в Санта-Маргарите?

1 мая 1922



МИНУТЫ

ТАМ, В ДНЯХ…



Где? — в детстве, там, где ржавый пруд

Кренил карвеллы в муть Саргассо,

Чтоб всполз на борт надонный спрут,—

Там вновь Персей познал Пегаса!

Там, в дни, где солнце в прорезь лип

Разило вкруг клинком Пизарро,—

Все звенья логик что могли б?

Сны плыли слишком лучезарно!

Потом, в дни, где медяный строй

Звенел и пели перья шлема,—

Не всюду ль ждал Ахей иль Трои,

Пусть буквы в ряд слагались: лемма!

И в дни, где час кричал: «Дели ж

Миг на сто дрожей непрестанно!»

Кто скрыл бы путь меж звезд, — где лишь

Бред, смерть Ромео иль Тристана?

Там, в днях, — как знать? в руде веков,

В кровь влитых, гимном жгущих вены, —

Там — взлет и срыв, чертеж стихов,

Копье ль Афин, зубцы ль Равенны?

22 марта 1922



ВЕСЕННЯЯ ПЕСНЯ О ЛЮБВИ



Тосковать в снег весны, — о, банальные

Песни праотцев, скок чрез огонь:

С тигром крыться под своды бананные,

Догонять с рыжей пумой вигонь!

Март морочит морозная оттепель;

К печкам лепятся тени Мюрже…

Что ж плеснуло? груз тел, — не на отмель ли

К ласкам вешним две пары моржей?

Ночью вскрыть бы (проделки Лесажевы)

Потолки: лоб на лоб, рот ко рту,—

Сколько спаянных в дрожь! Иль рассажены

В них твои паладины, Артур?

Волны бьют с пустыря миоценова,

Чтоб, дрожа, грудь теплела в руке:

Древних дебрей слеза драгоценная —

Вздох табачный ловить в мундштуке.

Верб заветных где пух? — Не равно ли им,

Здесь, где страсть — на прилавок товар,

Лед и гейзеры, ель и магнолии…

А Джон Фич, темя вниз, в Делавар!

22 марта 1922



С ГАНГА, С ГОАНГО…



С Ганга, с Гоанго, под гонг, под тимпаны,

Душны дурманы отравленных стран;

Фризским каналам, как риза, — тюльпаны;

Пастбищ альпийских мечта — майоран.

Тяжести ль молота, плуговой стали ль

Марбургство резать и Венер ваять?

С таежных талостей Татлиным стать ли?

Пановой песни свирель не своя.

Вьюга до юга докинет ли иней?

Прянет ли пард с Лабрадорских седин?

Радугой в пагодах клинопись линий,

Готика точит извилины льдин.

В бубны буди острозубые бури —

Взрыхлить возмездье под взвихренный хмель!

Зелья густить, что Локуста в Субурре,

Пламя, слепящее память, — умей!

Гонг к вьолончели! тимпаны к свирелям!

Тигровый рык в дрожь гудящих жуков!

Хор Стесихора над русским апрелем,

В ветре, — приветствии свежих веков!

28 декабря 1921



ГОДЫ В БЫЛОМ



Наискось, вдоль, поперечниками

Перечеркнуты годы в былом,—

Ландкарта с мелкими реченьками,

Сарай, где хлам и лом.

Там — утро, в углу, искалеченное;

Там — вечер, убог и хром;

Вот — мечта, чуть цела, приналечь на нее,

Облетит прогорелым костром.

Цели, замыслы, — ржа съедающая

Источила их властный состав,

С дней, растерянных дней, тех, когда еще я

Верил вымыслам, ждать не устав.

И они, и они, в груду скученными,

Ночи клятв, миги ласк, тени губ…

Тлеть в часах беспросветных не скучно ли им,

Как в несметном, метельном снегу?

Конквистадор, зачем я захватываю

Город — миг, клад — часы, год — рубеж?

Над долиною Иосафатовою

Не пропеть пробужденной трубе.