Газели   ::   Навои Алишер

Звезды в помраченных небесах завели со мною разговор, —

Все, о чем мы говорили, — страх нашего разлада в эту ночь.

Если и в сто солнц блеснет рассвет, не пробить ему кромешной тьмы:

Скорбь моя окутала весь свет пеленою чада в эту ночь.

Что ни миг, я, скорбью одержим, меч смертельных мук в себя вонзал,

Будет ли мучениям моим хоть к утру преграда в эту ночь?

Кличу смерть я: «Милостивой будь, жертва я твоя, избавь от мук,

Все равно мне смерти не минуть — не придет пощада в эту ночь!»

И да будет навсегда забыт блеск рассвета брезжущего дня, —

Судный день зарей да заблестит: я в предверье ада в эту ночь.

Навои, весь гнет лихих скорбей — все, что может мысль собой объять,

Для погибели души моей слать мне небо радо в эту ночь.

* * *



Мне любимой бы дождаться — я стою, смятенно жду,

Люди — те вблизи теснятся, я — вдали — не на виду.

Та шалунья озорная привечает всех стократ,

Я же, сир, томлюсь, стеная, за бедой терплю беду.

Люд бежит за ней, сбирая прах с пути ее коня,

Прахом лоб свой посыпая, я один вдали бреду.

Для иных, как светоч счастья, рдеет жаром лик ее,

Мое сердце в пламя страсти мотыльком летит в бреду.

Любо в пиршественном круге ей с друзьями ликовать,

Мне ж стенать в моей лачуге жребий выпал на роду.

Раз уж горький хмель разлуки мне свиданья не сулит,

Я, страшась смертельной муки, в винный погребок пойду.

Нужно ль алый хмель в фиалах пить с любимой, Навои?

Лучше уст коснуться алых, жизнь вручая их суду.



Поучительные заветы старости



Древний мир сей — что острог, не лови тщеты мгновенной:

Кто себя к утехам влек — стал рабом неволи пленной.

Тщетно не лелей мечты, чтоб сыскался вход заветный:

Ныне прочно заперты двери тайны сокровенной.

В прихотях людским сынам пользы нет без воздержанья,

Может, будет, только нам нрав дарован не смиренный.

Чужд мне сутью ледяной храм святош — ханжей притворных,

Лучше класть поклон земной пред огнем в молельне бренной.

Если пить пришел черед, пусть нальет нам виночерпий, —

И без звона струй сойдет барабан обыкновенный.

Если нам не верен дом, осененный правой верой,

К иноверцам мы пойдем на другой конец вселенной.

Жизнь уходит день за днем, будь же добрым и веселым,

Чтобы не жалеть потом об утрате незабвенной.

* * *



Без любимой вино — это яд и отрава:

Или горько оно, или солоно, право.

Подают мне совет — жизнь сложить пред неверной,

А во мне жизни нет, — рассудили бы здраво!

Мне б увидеть твой лик, да соперники злятся:

Нищий к травле привык — зла собачья орава.

И когда твоих уст хмель багряный коснется,

Словно розовый куст, сердце рдеет кроваво.

Я тобою сожжен — сердце дымом чернеет,

Стая черных ворон — мне и казнь, и расправа.

Друг мой, если ко мне прикоснется святоша,

След тот вымой в вине — его хватка лукава.

Навои грустно лег пред жестокой во прахе —

Отдохнуть от тревог беспокойного нрава.

* * *



Мир лукав, он схож с невестой, с ним не заводи бесед:

Как ни холь его, ни пестуй, к людям в нем участья нет.

Льнущий к миру беззаботен: ждет удачи, а она

К одному из многих сотен не придет и за сто лет.

Все вершит он хитрым ладом: залучит тебя в силки,

Думаешь — удача рядом, а глядишь — пропал и след.

В перстне солнца сгустки яда он готовит для людей:

Блеск его — как бы услада, но опасен тот шербет.

Ты оставь эту невесту, в этом мире ты — лишь гость:

Страннику при ней — не место, он — иным местам сосед.

Даже ежели вы двое меж собой недалеки,

Встречей с близкою мечтою ты не будешь обогрет.

Навои, свой дух очисти, с высшей сутью будь един,

Чтобы пут твоей корысти не осталось и примет.

* * *



Кто в до