Газели   ::   Навои Алишер

Навои, вина не пьешь ты, ждет напрасно виночерпий, —

Образ грозный, голос нежный — роковой тому причиной.

* * *



Не спросила — сердце друга трепетать давно ли стало?

Оскорбленное, тем боле замирать от боли стало.

Раны кровь не успокоил, не унял рубин подруги.

Видеть струи слез кровавых ей забавно, что ли, стало?

Я хотел вином рубина отогнать свои печали,

Но в безумье впало сердце и чернее смоли стало.

Сердце, на горе терпенья ты живешь, но все нагорье

Смыто паводком любовным и ровней юдоли стало.

Навои, ты жемчуг нижешь из росу своей ланиты,

И тебя лишь стихотворство утешать в недоле стало.

* * *



Как от вздохов безнадежных дым струится, посмотрите!

В ночь разлуки море горя как клубится, посмотрите!

От луны письмо доставив, в грудь мою вонзила когти

И с моим кровавым сердцем взмыла птица — посмотрите!

Родинка на подбородке — волшебство индийских магов,

А под ним михраб явила чаровница, посмотрите.

У меня душа сгорает от любовной жгучей жажды.

Два рубина, влаги полных, ей криница, — посмотрите.

И глаза ее, и губы взяли в плен мою свободу,

В них так сладостно и властно смех искрится, посмотрите.

Тщетно Шествующий ищет, хоть и полон мир Желанным.

Боже! Он страданья просит, он томится, посмотрите.

Навои в стремленьи к другу перестал быть сам собою,

Взял он посох, и на теле — власяница — посмотрите!

* * *



Я желтухой болен, кравчий. Весь в осеннем цвете яром,

Где ж вино, что охмеляет винограда желтым даром?

И лицо мое, и тело — листья желтые на ветке.

Пожелтели — кто ж излечит их целительным отваром!

И в очах зрачки с белками стали желты, как тюльпаны.

Что за хворь? Той розоликой жечь меня дано пожаром!

Говорят, очам полезно видеть желтое — ах, где же

Кипарис в одеждах розы, что пылает желтым жаром?

Желтоперой птицей ночи стал среди полдневной стаи

Пожелтелый день разлуки, что сражен судьбы ударом.

Если ж не больны желтухой ночь и утро, отчего же

Ночь распустит кудри, солнце лик свой рвет — в рыданье яром?

Желтизну больного тела Навои скрыл в прахе скорби —

Так вот нищий в землю прячет золото в кувшине старом!

* * *



Пусть сто тысяч звезд-жемчужин сыплет с высей небосвод —

Туча бедствий неизбежно град печали принесет.

Знает рок одну заботу, низвергая этот град, —

Обломать побеги жизни, саду тела слать извод.

Каждый, кто обижен долей, знает злобный рок небес,

Но судьбу, старуху злую, благодетелем зовет!

В океане сотворенья небо — мелкий пузырек,

А пузырь хоть каплю влаги даст ли от своих щедрот?

Если б небо было в силах хоть на миг найти покой,

Разве так оно спешило б — день за днем, за годом год?

Небо, как и я, — в смятенье, смущено своей судьбой:

Как меня в кругу терзаний, мчит его круговорот.

Синева на теле неба — от ударов злой судьбы:

Как ни мчится, мне подобно, а до цели не дойдет!

Нет могущества у неба, и слабы мы наравне,

И вовеки мы не можем друг от друга ждать отчет!

Навои, коль правду ищешь, знай, что сущ один лишь бог!

Нету сущего вне бога, правду бог в себе несет!



Часть 2.



У пери — точка вместо уст, бог дал ей чудо чуд — уста.

Дивятся люди на нее: да полно, есть ли тут уста!

Мессия сшил своей иглой ее сладкоречивый рот, —

Лишь вздохи смерти, подступив, раскроют и сомкнут уста.

Все розы замерли в саду пред розоликою моей:

Открыли для молитв о ней, а не для нег и смут уста.

Не удивляйтесь, что она то ранит словом, то — живит:

Как у Мессии, нежен рот, но злые речи льют уста.

Окружье твоего лица напоминает солнца круг:

Нет точки циркуля на нем, искать — напрасный труд — уста.