Юлий Цезарь   ::   Шекспир Уильям

Кассий



А Цицерон что-нибудь сказал?

Каска



Да, но только по-гречески.

Кассий



Что же он сказал?

Каска



Почем я знаю, пусть я ослепну, если я хоть что-нибудь понял; но те, которые понимали его, пересмеивались и покачивали головой, однако для меня это было греческой тарабарщиной. Могу сообщить вам еще новость: Марулл и Флавий за снятие шарфов со статуй Цезаря лишены права произносить речи. Прощайте. Там было еще много глупостей, да я всего не упомнил.

Кассий



Не придешь ли ты вечером ко мне на ужин?

Каска



Я зван в другое место.

Кассий



Так не зайдешь ли завтра на обед?

Каска



Да, если я буду жив, а ты не откажешься от приглашения и твой обед будет стоить того.

Кассий



Отлично. Я жду тебя.

Каска



Жди. Прощайте оба. (Уходит.)

Брут



Каким же простаком он стал теперь,

А в школе был таким живым и быстрым.

Кассий



Он и сейчас такой при исполненье

Отважных и достойных предприятий.

Поверь, его медлительность притворна,

А неотесанность — приправой служит

К остротам, чтобы с лучшим аппетитом

Их переваривали.

Брут



Да, это так. Теперь тебя оставлю.

А завтра, если хочешь, я приду

К тебе для разговора, или ты

Приди ко мне, я буду ждать тебя.

Кассий



Приду к тебе. А ты о Риме думай.

Брут уходит.

Брут, благороден ты; но все ж я вижу,

Что благородный твой металл податлив.

Поэтому-то дух высокий должен

Общаться лишь с подобными себе.

Кто тверд настолько, чтоб не соблазниться?

Меня не терпит Цезарь. Брута ж любит.

Когда б я Брутом был, а он был Кассий,

Ему б я не поддался. 10 Нынче ж ночью

Ему под окна я подброшу письма,

Как будто бы они от разных граждан;

В них напишу, что имя Брута чтится

Высоко в Риме, намекнув при этом

На властолюбье Цезаря туманно.

Покрепче, Цезарь, свой престол храни:

Встряхнем его, иль хуже будут дни.

(Уходит.)



СЦЕНА 3

Улица. Гром и молния.

Входят с противоположных сторон Каска с обнаженным мечом и Цицерон .

Цицерон



Привет, о Каска. Цезаря домой

Ты проводил? Но чем ты так взволнован?

Каска



А ты спокоен, если вся земля

Заколебалась вдруг? О Цицерон,

Я видел, как от бури расщеплялись

Дубы ветвистые, как океан

Вздымался гордо, пенясь и бушуя,

До угрожающих туч достигая;

Но никогда до нынешнего дня

Я бури огненной такой не видел.

Иль там, на небесах, междоусобье,

Иль мир наш, слишком надерзив богам,

Побудил их на разрушенье.

Цицерон



Что ж более чудесного ты видел?

Каска



Какой-то раб — его в лицо ты знаешь —

Вверх поднял руку левую, и вдруг

Она, как двадцать факелов, зажглась,

Не тлея и не чувствуя огня.

Затем — мой меч еще в ножны не вложен —

У Капитолия я встретил льва.

Взглянув свирепо, мимо он прошел,

Меня не тронув; там же я столкнулся

С толпой напуганных и бледных женщин.

Они клялись, что видели, как люди

Все в пламени по улицам бродили.

Вчера ж ночная птица в полдень села

Над рыночною площадью, крича

И ухая. Все эти чудеса

Совпали так, что и сказать нельзя:

«Они естественны, они обычны».

Я думаю, что зло они вещают

Для той страны, в которой появились.

Цицерон



Да, наше время странно, необычно:

Но ведь по-своему толкуют люди

Явленья, смысла их не понимая.

Придет ли Цезарь в Капитолий завтра?

Каска



Да, и Антонию он поручил

Сказать тебе, что завтра он придет.

Цицерон



Прощай же, Каска; грозовое небо

Не для гуляний.

Каска



Цицерон, прощай.

Цицерон уходит.

Входит Кассий .

Кассий



Кто это?

Каска



Римлянин.

Кассий



То голос Каски.

Каска



Твой слух хорош. Ну, Кассий, что за ночь!

Кассий



Ночь добрая для доблестных людей.

Каска



Кто знал, что будет небо так грозить?

Кассий



Все знавшие, что мир несчастьем полон.

Я, например, по улицам бродил,

Предав себя зловещей этой ночи.