Бледный преступник   ::   Керр Филипп

---------------------------------------------

Керр Филипп

Бледный преступник



Филип Керр

"Берни Гюнтер"

Бледный преступник

перевод Е. Ламановой

Посвящается Джейн

Многое в ваших хороших людях вызывает

во мне отвращение, и совсем не зло их. Но

хотелось бы мне, чтобы безумие охватило их

и погибли они, как этот бледный преступник!

Хотел бы я, чтобы безумие их

называлось истиной, или верностью, или

справедливостью, но у них есть

"добродетель", чтобы жить долго, пребывая в

жалком самодовольстве*.

______________

* Перевод В. Рынкевича.

Фридрих Ницше

Часть первая

Клубничный торт на витрине кафе "Кранцлер" попадается тебе на глаза именно тогда, когда диета запрещает есть сладкое.

Так вот, в последнее время я начал чувствовать то же самое в отношении женщин. Только я не сижу на диете, а просто обнаружил: меня перестала замечать официантка. И множество других женщин тоже, хорошеньких, я имею в виду. Впрочем, с официанткой я мог бы переспать не хуже, чем с любой другой красоткой. Пару лет назад у меня была одна женщина. Я любил ее, только она исчезла. Что ж, это случается со многими в этом городе. С тех пор у меня только случайные связи. И теперь, глядя, как я верчу головой по сторонам на Унтер-ден-Линден, можно, наверное, подумать, что я слежу за маятником гипнотизера. Вероятно, виною тому жара. В это лето в Берлине жуткое пекло. А возможно, все дело в том, что мне стукнуло сорок и я начинаю таять при виде детишек. Впрочем, не важно, по какой причине, но в моем стремлении обзавестись потомством нет и намека на чувственность, и женщины, конечно, читают это по моим глазам и тут же оставляют меня в одиночестве.

Как бы то ни было, в это долгое жаркое лето 1938 года мы наблюдали самый настоящий разгул низменных инстинктов, вырвавшихся на свободу именно в эпоху арийского возрождения.

Глава 1

Пятница, 26 августа

- Совсем как чертов кукушонок.

- О ком это ты?

Бруно Штальэкер оторвался от газеты.

- О Гитлере, о ком же еще?

У меня все внутри сжалось, когда я почувствовал, что мой партнер собирается опять пройтись по поводу нацистов.

- Да, конечно, - сказал я твердо, надеясь, что этот знак полного понимания отвлечет его от более подробных объяснений. Но не тут-то было.

- Только-только выкинул австрийского птенчика из европейского гнезда, а сам уже зарится на Чехословакию. - Он хлопнул по газете рукой. - Ты видел это, Берни? Передвижения германских войск на границе с Судетской областью.

- Да, я понимаю, о чем ты говоришь.

Я взял утреннюю почту и стал ее рассортировывать. Пришло несколько чеков, которые помогли немного снять раздражение, вызванное Бруно. Трудно поверить, но совершенно ясно - он уже успел выпить. Обычно он бывает скуп на слова, что меня вполне устраивает, так как я тоже молчалив, но, выпив, он становится болтливее итальянского официанта.

- Странно, что родители ничего не замечают. Кукушонок выбрасывает других птенцов из гнезда, а приемные родители продолжают его выкармливать.

- Может, они надеются, что он, наевшись, заткнется наконец и уйдет, намекнул я, но у Бруно слишком толстая кожа, чтобы понять намек.

Я пробежал глазами одно из писем, затем прочитал его еще раз, уже медленно.

- Они просто не хотят этого замечать. Что там в почте?

- В почте? Гм... несколько чеков.

- Благословен тот день, когда приходит чек. А еще что?

- Письмо. Анонимное. Какой-то тип хочет встретиться со мной в Рейхстаге в полночь.

- Он объясняет зачем?

- Говорит, у него есть сведения по одному из моих старых дел. О пропавших без вести, которые до сих пор не найдены.

- Ну еще бы! Очень необычное дело. Ты пойдешь?

Я пожал плечами.