Кавказский пленник   ::   Пушкин Александр Сергеевич

Великолепные картины!

Престолы вечные снегов,

Очам казались их вершины

Недвижной цепью облаков,

И в их кругу колосс двуглавый,

В венце блистая ледяном,

Эльбрус огромный, величавый,

Белел на небе голубом. [7]

Когда, с глухим сливаясь гулом,

Предтеча бури, гром гремел,

Как часто пленник над аулом

Недвижим на горе сидел!

У ног его дымились тучи,

В степи взвивался прах летучий;

Уже приюта между скал

Елень испуганный искал;

Орлы с утесов подымались

И в небесах перекликались;

Шум табунов, мычанье стад

Уж гласом бури заглушались…

И вдруг на долы дождь и град

Из туч сквозь молний извергались;

Волнами роя крутизны,

Сдвигая камни вековые,

Текли потоки дождевые —

А пленник, с горной вышины,

Один, за тучей громовою,

Возврата солнечного ждал,

Недосягаемый грозою,

И бури немощному вою

С какой-то радостью внимал.

Но европейца всё вниманье

Народ сей чудный привлекал.

Меж горцев пленник наблюдал

Их веру, нравы, воспитанье,

Любил их жизни простоту,

Гостеприимство, жажду брани,

Движений вольных быстроту,

И легкость ног, и силу длани;

Смотрел по целым он часам,

Как иногда черкес проворный,

Широкой степью, по горам,

В косматой шапке, в бурке черной,

К луке склонясь, на стремена

Ногою стройной опираясь,

Летал по воле скакуна,

К войне заране приучаясь.

Он любовался красотой

Одежды бранной и простой.

Черкес оружием обвешен;

Он им гордится, им утешен;

На нем броня, пищаль, колчан,

Кубанский лук, кинжал, аркан

И шашка, вечная подруга

Его трудов, его досуга.

Ничто его не тяготит,

Ничто не брякнет; пеший, конный —

Всё тот же он; всё тот же вид

Непобедимый, непреклонный.

Гроза беспечных казаков,

Его богатство — конь ретивый,

Питомец горских табунов,

Товарищ верный, терпеливый.

В пещере иль в траве глухой

Коварный хищник с ним таится

И вдруг, внезапною стрелой,

Завидя путника, стремится;

В одно мгновенье верный бой

Решит удар его могучий,

И странника в ущелья гор

Уже влечет аркан летучий.

Стремится конь во весь опор,

Исполнен огненной отваги;

Всё путь ему: болото, бор,

Кусты, утесы и овраги;

Кровавый след за ним бежит,

В пустыне топот раздается;

Седой поток пред ним шумит —

Он в глубь кипящую несется;

И путник, брошенный ко дну,

Глотает мутную волну,

Изнемогая, смерти просит

И зрит ее перед собой…

Но мощный конь его стрелой

На берег пенистый выносит.

Иль ухватив рогатый пень,

В реку низверженный грозою,

Когда на холмах пеленою

Лежит безлунной ночи тень,

Черкес на корни вековые,

На ветви вешает кругом

Свои доспехи боевые,

Щит, бурку, панцырь и шелом,

Колчан и лук — и в быстры волны

За ним бросается потом,

Неутомимый и безмолвный.

Глухая ночь. Река ревет;

Могучий ток его несет

Вдоль берегов уединенных,

Где на курганах возвышенных,

Склонясь на копья, казаки

Глядят на темный бег реки —

И мимо их, во мгле чернея,

Плывет оружие злодея…

О чем ты думаешь, казак?

Воспоминаешь прежни битвы,

На смертном поле свой бивак,

Полков хвалебные молитвы

И родину?… Коварный сон!

Простите, вольные станицы,

И дом отцов, и тихой Дон,

Война и красные девицы!

К брегам причалил тайный враг,

Стрела выходит из колчана —

Взвилась — и падает казак

С окровавленного кургана.

Когда же с мирною семьей

Черкес в отеческом жилище

Сидит ненастною порой,

И тлеют угли в пепелище;

И, спрянув с верного коня,

В горах пустынных запоздалый,

К нему войдет пришлец усталый

И робко сядет у огня, —

Тогда хозяин благосклонный

С приветом, ласково, встает

И гостю в чаше благовонной

Чихирь [8] отрадный подает.

Под влажной буркой, в сакле дымной,

Вкушает путник мирный сон,

И утром оставляет он

Ночлега кров гостеприимный. [9]

Бывало, в светлый Байран [10]

Сберутся юноши толпою;

Игра сменяется игрою.