Лирические   ::   Случевский Константин

Напряглись их могучие руки,

К ним на плечи оперлись колонны;

В лицах их — выражение муки,

В грудях их — поглощенные стоны.

Но не гнутся те крепкие груди,

Карьятиды позор свой выносят;

И — людьми сотворенные люди —

Никого ни о чем не попросят…

Идут годы — тяжелые годы,

Та же тяжесть им давит на плечи;

Но не шлют они дерзкие речи

И не вторят речам непогоды.

Пропечет ли жар солнца их кости,

Проберет ли их осень ветрами,

Иль мороз назовется к ним в гости

И посыплет их плечи снегами,

Одинаково твердо и смело

Карьятиды позор свой выносят

И — вступиться за правое дело

Никого никогда не попросят…



НА МОТИВ МИКЕЛАНДЖЕЛО

О ночь! Закрой меня, когда — совсем усталый —

Кончаю я свой день. Кругом совсем темно;

И этой темнотой как будто сняты стены:

Тюрьма и мир сливаются в одно.

И я могу уйти! Но не хочу свободы:

Я знаю цену ей, я счастья не хочу!

Боюсь пугать себя знакомым звуком цепи, —

Припав в углу, я, как и цепь, молчу…

Возьми меня, о ночь[Чтоб ничего не видеть,

Ни чувствовать, ни знать, ни слышать я не мог,

Чтоб зарожденья чувств и проблеска сознанья

Я как-нибудь в себе не подстерег…



МИФ

И летит, и клубится холодный туман,

Проскользая меж сосен и скал;

И встревоженный лес, как великий орган,

На скрипящих корнях заиграл…

Отвечает гора голосам облаков,

Каждый камень становится жив…

Неподвижен один только — старец веков —

В той горе схоронившийся Миф.

Он в кольчуге сидит, волосами оброс,

Он от солнца в ту гору бежал —

И желает, и ждет, чтобы прежний хаос

На земле, как бывало, настал…



НА ПЛОТИНЕ

Как сочится вода сквозь прогнивший постав,

У плотины бока размывает,

Так из сердца людей, тишины не сыскав,

Убывает душа, убывает…

Надвигается вкруг от сырых берегов

Поросль вязкая моха и тины!

Не певать соловьям, где тут ждать соловьев

На туманах плывучей трясины!

Бор погнил… Он не будет себя отражать,

Жить вдвойне… А зима наступает!

И промерзнет вода, не успев убежать,

Вся, насквозь… и уже замерзает!..



КАРФАГЕН

Не в праздничные дни в честь славного былого,

Не в честь творца небес или кого другого

Сияет роскошью, вконец разубрана,

В великом торжестве прибрежная страна.

От раннего утра, проснувшись с петухами,

Весь город на ногах. Он всеми алтарями,

Зажженными с зарей, клубится и дымит,

И в переливах струн, и в трелях флейт звучит.

От храмов, с их колонн, обвешанных цветами,

Струится свежестью; над всеми площадями,

В венках, блистающих лавровою листвой,

Ряд бронзовых фигур темнеет над толпой.

По главному пути, где высятся гробницы,

Одни вослед другим грохочут колесницы;

С них шкуры львиные блистают желтизной

И поднимают пыль, влачась по мостовой.

Цвет жизни, молодость собою воплощая,

Проходят девушки, листами пальм махая;

Все в пурпуре, ряды старейшин вдоль трибун

Сидят в дыму огней и в рокотаньи струн;

В безмолвной гавани товаров не таскают;

Нет свадьб по городу; суды не заседают;

Не жгут покойников… Все, все молчат дела,

Вся жизнь на торжество великое пошла…

Честь победителю! Исполнено призванье!

Ему весь этот блеск и жизни замиранье,

И пламя алтарей, и мягкий звук струны,

Терпенье мертвого, венчанье старины

И ликования всех бедных и богатых…

Ему триумфы дня, ему разврат ночной,

Где яркий пурпур тог, смешавшись с белизной

Одежд девических, разорванных, помятых,

Спадет с широких лож на мягкие ковры…

Ему струя вина, ему азарт игры…

И только два лица в народе том молчали,

Во имя истинной и сознанной печали:

И были эти два — философ и поэт…

Они одни из всех молчали! Сотни лет

Прошли с тех давних пор.