Счет по-венециански   ::   Леон Донна

— Что там у тебя? — выкрикнул он, мягко надавливая пальцами на шею женщины, чтобы понять, не теплится ли жизнь в этом причудливо изогнутом теле.

— У меня тут женщина, — отозвался тот, что стоял ниже. — Мертвая, — добавил он, почувствовав, что горло под пальцами совершенно неподвижно.

Уже позднее тот водитель, который первым подобрался к кузову, рассказал: дескать, сначала он решил, что везли манекены — ну, таких пластмассовых баб, которых наряжают и ставят в витринах магазинов. Они валялись в снегу у раскуроченных дверей грузовика — их было где-то шесть, может, больше. А одну вроде как завалило досками, которых было полным-полно в кузове. Ее наполовину выбросило из машины, а ноги накрепко прижало штабелем досок, уложенных так плотно, что они не рассыпались даже от удара фуры о скалу. Вот только возникал вопрос: если это и вправду манекены, зачем было их одевать? И с чего это снег вокруг них сделался красным?



Глава 2

Прошло более получаса, прежде чем появились сотрудники polizia stradale, выставили дополнительные аварийные знаки и попытались что-то предпринять для ликвидации километровой пробки, образовавшейся и с той и с другой стороны от места происшествия: водители, которые и так двигались медленно из-за погодных условий, дополнительно сбрасывали скорость, чтобы поглазеть на широченную пробоину в металлическом заграждении и валявшийся внизу изуродованный грузовик. И изуродованные тела.

Как только первый прибывший к месту происшествия офицер, ничего не поняв из сбивчивых рассказов взволнованных водителей, разглядел окоченевшие тела вокруг обломков грузовика, он вскарабкался вверх по склону обратно на дорогу и связался по рации с участком карабинеров в Тарвизио. На сей раз реакция последовала незамедлительно, и через считанные минуты движение окончательно застопорилось — прибыли две машины, из которых высыпали шесть карабинеров в черной униформе. Оставив машины на обочине, они стали неуклюже спускаться к разбившемуся грузовику. Когда обнаружилось, что женщина, которую завалило досками, все еще жива, они утратили последние остатки интереса к затору на дороге.

Сцена, представшая их глазам, была нелепой, ее можно было бы счесть смешной, не будь ситуация столь трагичной. Груда досок, пригвоздившая несчастную к полу грузовика, возвышалась как минимум метра на два; с ее разбором легко справился бы подъемный кран, но подогнать его сюда не представлялось возможным. Мужчины могли, конечно, разобрать доски и вручную, но для этого им пришлось бы забраться на самый верх этой груды, а значит, увеличить нагрузку на ноги жертвы. Самый молодой из офицеров присел на корточки у задних дверей грузовика. Он весь дрожал от холода надвигавшейся альпийской ночи. Своей форменной штормовкой он укрыл женщину — ту часть ее тела, которая находилась на свободе. Ног от бедра было не видно, их скрывала груда досок. Женщина походила на причудливое украшение, вроде тех, что втыкают в бокалы с коктейлем «Маргарита».

Парнишка-офицер видел, что она молодая, блондинка. А еще он видел, что она становится все бледнее и бледнее. Она лежала на боку, намертво придавленнная к покоробившемуся полу. Глаза девушки были закрыты, но она вроде еще дышала.

Он услышал, как что-то с грохотом шлепнулось у него за спиной, прямо на пол грузовика. Это пятеро его товарищей забрались, как муравьи, на груду дерева и стали дергать взад-вперед тяжелые доски, вытаскивая их из аккуратных упаковок по одной. Каждый раз, когда им удавалось вытащить очередную доску, они сбрасывали ее на пол грузовика, прыгали следом, потом поднимали ее и выволакивали из кузова, проходя каждый раз мимо женщины и юного Монелли.

Они замечали, что лужа крови из-под досок подбирается все ближе к коленям Монелли.