Мечты и думы   ::   Коневской Иван

Собой не владею я: мной краса овладела,

И хмелем привольным эфира волны поят.

Вместить бы себе кругозор в разверстые очи!

Да, вырваться хочется им из тесных орбит.

Они расширяются… но вместить нет им мочи:

Лик цельной красы в человечьем оке убит.

И весь свой состав предал ветру, лучам я в руки.

Волна набежала… крепчает грозный напор.

Вот дух захватило, я вздрогнул: восторг и муки…

И что за неистовый, непостижимый простор!

16 июня 1896

Михайловское



ЖЕРТВА ВЕЧЕРНЯЯ



Во храме сумрака —

Сиянье рдяное

И песня, брежжащая

С тихим трепетом.

И в неисследимом,

В неизглаголанном

Мерцают отзвуки

Из детства милого.

Ниц простираюсь я

В благоговении,

И свет украдкою

Ко мне заглядывает:

Как из-под низкого

Свода пещерного,

Так я на мир смотрю.

Просвет залетный мой,

Из-за теней, его

Приосеняющих,

Стал затаеннее

И точно вдаль ушел

Еще зазывнее.

То — в пуще сказочной

Просека вещая.

Меж гор, в расселинах

Мелькает степи ширь.

То — на окраинах

Большого города

Глухая улица,

Где меж дворов уже

Поля виднеются.

Песчаным лесом я

В полдневный зной иду.

Вдруг ветр откуда-то

Пахнул свежительный.

Струя бодрит меня,

Струя пронизывает,

Как ток лозы живой.

Знать, с моря ближнего

Ко мне донесся он,

С моря незримого,

Но уже ближнего.

И не натешусь я,

Не налюбуюся

На этот вкрадчивый

Привет из-за моря.

Приподнимаюсь я…

О, как прозрачно все,

И благолепием

Как озарилося!

И жутко на сердце,

А все же ласково,

И вся душа

Мгновенно обновилася.

Меня захватывает

Этот новый мир.

Крылья широкие

Везде расправлены.

И весь он зыблется,

И весь колышется,

И весь летит, летит…

И сердце замерло

В багровом зареве

Святого вечера.

На подвиг добрый так

Я препоясался.

А ночь меж тем кругом

Все расплывалася

И все сгущалася…

Как есть надвинулась,

Кругом захлынула…

Я бьюсь и плаваю.

Владыко, мощи дай,

Дай одоление!

Ноябрь-декабрь 1896

Петроград



МЕЖ НИВ

Прозорливой старице А. И. Д.



Почивают золотые,

Благодатные, святые

Нивы вдоль пути.

Только небо все да нивы…

Час смиренный, сиротливый!

Время спать идти.

Тихо мы бредем до дому

И вверяемся седому

Морю спелых нив.

Убаюкивает с лаской

Зыбь их, думной, сизой краской

Боль угомонив.

Там овец плетется стадо

В хлев свой: дома лишь отрада!

По углам — пора.

Минул час дневного пыла.

Солнце, просиявши, скрыло

Свет свой до утра.

Утро… о рассвет волшебный!

Навевайте сон целебный,

Волны нив, на нас,

И про утро нам шепчите,

И в гнезде нас заключите

В этот тихий час.

Лейте мир и упованье,

Так что с солнцем расставанье

Сил в нас не убьет.

Дремля наяву, кончаем

Жизнь, и лишь рассвета чаем.

Так наш дух поет.

9 июля 1896

Михайловское



ПО ДНЯМ

Ф. А. Лютеру

Други мои, просите у Бога веселия.

Будьте веселы, как дети, как птички небесные.



Достоевский



Есть не только тайны заката,

О, не только есть таинства ночи:

Есть и тайны рассвета, откровения утра,

Легче, воздушной, короче!

За тканями света денного

Эти тайны вьются и реют.

Это — легкие, стройные, приветные духи,

Кротостью, ласкою веют.

Да, да, эти светлые тайны,

Озаренные отрадой виденья…

Вот жизнь, и блаженная, и духом просвеченная —

Благодать возрожденья!

Это — весна, но в небесах растворенная,

Это — дни после Воскресенья Христова,

А венец этих дней — Вознесение духа,

Вознесение воплощенного Слова!

Легкой, мягкой дымкой облака собралися,

Застилают они солнце покровом.

Пополуденный час…

Свет не яркий, но ясный.

Час, отмеченный вознесеньем Христовым!

Вот таких-то часов мы и алчем, и жаждем,

Как предвкусья горней отрады.

Ловим проблески их, упиваемся тайной,

Тайной ясной, полной услады.