Мой друг Гитлер (пер. Г. Чхартишвили)   ::   Мисима Юкио

С тех пор крыса носила белую ленточку, на которой красовалась надпись: «Адорст». Из Адольфа и Эрнста получилась крыса по имени Адорст.

Рем . Да-а, крыса Адорст… До такого и братья Гримм не додумались.

Гитлер . Занятная была крысенция.

Рем . А куда она потом-то делась?

Гитлер . Исчезла куда-то.

Рем . Наверно, сдохла.

Гитлер . Скорее всего. (Поет.)

Вместе погибнуть…

Рем (подхватывает).

…вместе сражаться

Взявшим винтовки на этом пути.

В битве кровавой пусть загорятся

Алые маки на нашей груди…

Мы часто пели тогда эту песню. Сильная была песня. Музыка и слова Адольфа Гитлера. Почему ты теперь не позволяешь партийцам ее петь?

Гитлер . Не валяй дурака. Студентом, в Вене, я и оперу пробовал писать, мало ли что.

Рем . «Кузнец Виланд». Так она называлась, да? А куда ты дел партитуру?

Гитлер . Весной я часто ходил гулять в Венский лес один. Как-то раз дошел даже до перевала Зоммеринг. И бросил нотные листы с кручи – их развеял ветер. Альпийские долины были еще покрыты снегом, и моя музыка медленно кружилась, падая вниз. Листки, упавшие на снег, терялись на белом. Зато те, что попали на первые весенние проталины, казались сверху эдельвейсами… Эх, Эрнст, по-настоящему мне следовало бы посвятить свою жизнь искусству.

Рем . Превосходно! Адольф – человек искусства, Эрнст – человек военный. Возьмемся за руки – и вперед.

Гитлер . Ты полагаешь, такое возможно и сейчас?

Рем . Конечно, возможно.

Гитлер . Ну-ну… Да, жаль, что я оставил искусство. Подобно великому Вагнеру, я крепко держал бы кастрюлю этого мира за ручки, имя которым Смерть и Тщета. Я бы вываливал страсти представителей людского рода на сковороду и, как опытный повар, поджаривал бы их на вечном пламени великана Сурта. Это занятие куда более приятное, да и славу бы я приобрел куда более лестного свойства. А то стал канцлером и слышу, как по углам шепчутся: «Происхождения самого низкого, и образования, образования – практически никакого!..» Я хочу, чтобы ты, Эрнст, вспомнил, чему ты учил меня, что вдалбливал в мою голову, когда был капитаном?

Рем . Что?

Гитлер . Ты же сам только что сказал: «Как важна поддержка военных для создания партии». Вот чему ты меня научил.

Рем . Ну и что?

Гитлер . Вот и воскреси в памяти свой собственный урок.

Рем . Теперь дела обстоят иначе.

Гитлер . Нет, законы политики всегда неизменны.

Рем . Ладно, давай начистоту. Конечно, ты прав: поддержка военных необходима, была необходима тогда, необходима она и сейчас. Но в те годы ты стремился обрести ее в интересах партии, а теперь она тебе нужна для самого себя. Ты хочешь стать рейхспрезидентом. Гинденбург на ладан дышит, ему и до осени не дотянуть.

Гитлер . Не говори так, Эрнст. Это слова политического врага. Товарищи говорят между собой другим языком.

Рем . Хорошо, давай другим. Пускай ты станешь преемником фельдмаршала Гинденбурга. Я – за. Я помогу тебе в этом всем, чем смогу. За тобой стоит новая армия – три миллиона штурмовиков.

Гитлер . Вот я и…

Рем . Не перебивай. Но я не хочу, чтобы ты стал преемником коррупции и реакции. Я не хочу, чтобы ты стал рейхспрезидентом, торгуя идеей, чтобы ты предал нашу Новую Германию, созданную нами с таким трудом! Не хочу, чтобы ты опирался на всю эту свору – на капиталистов, юнкеров, дряхлых консерваторов и дряхлых генералов, на бездарных снобов-аристократов, задиравших передо мною носы в офицерском клубе, на прусских вояк – белоподкладочников, которым нет дела до революции и народа, на жирных лавочников, которые с утра уже рыгают пивом и жареной картошкой, на чиновников с наманикюренными ноготками! Таким путем идти ты не должен. Я сдохну, но не допущу этого!

Гитлер . Эрнст!

Рем . Нет, ты слушай! Я хочу, хочу, чтобы ты был рейхспрезидентом. От всего сердца хочу.