Седьмой грешник   ::   Питерс Элизабет

Аккуратно одетая и в очках, она вела себя со сдержанным достоинством и напоминала Джин тетушек — старых дев или преподавательниц латыни в средней школе. Она казалась солидной и нисколько не похожей на зеленоглазую ведьму, распростертую на мраморном полу Института. Но Майкла эта перемена не отпугнула. Он еще крепче сжал руку Жаклин и сказал:

— Все будут очарованы.



2



Как всегда, Джин поразилась контрасту между территорией Института и улицей за его высокими стенами. Институт располагался в одной из величественных старых вилл на дальнем берегу Тибра и славился своими садами. Мрачные пирамидальные кипарисы и знаменитые пинии с раскидистыми кронами создавали темный фон для красочных азалий, бугенвиллей и олеандров, в их тени прятались разбросанные тут и там скамьи из белого мрамора.

Аристократическая вилла брезгливо сторонилась окружавших ее со всех сторон плебейских построек и отворачивалась от запруженной толпой шумной улицы. Фасады лавок были украшены броскими вывесками, сообщавшими, какими товарами здесь торгуют, а на коричневых стенах с облупившейся штукатуркой висели всевозможные обращения городских властей к населению. Выглядели они неприглядно — длинные лохмотья грязной бумаги, трепетавшие на ветру, но у Джин при взгляде на них благоговейно замирало сердце, ведь на самом верху красовались большие черные буквы, за которыми угадывались две тысячи лет славного прошлого: «S.P.R. — Senatus Popylusque Romanus» — «Сенат и народ Рима». Несмотря на то, что символы утратили свое былое высокое значение, они напоминали о первой в истории великой республике.

Кафе Джузеппе было маленьким и открытым, с несколькими хилыми столами и стульями, расставленными прямо на тротуаре. По сравнению с другими подобными заведениями оно могло похвастаться только одним преимуществом — прекрасным видом. Расположенное на вершине холма, оно позволяло своим посетителям любоваться перспективой деревьев и крыш и куполом собора Святого Петра, словно парящим в облаках. А в противоположной стороне в ясный день можно было видеть старый город. Правда, такие дни выдавались редко — город цезарей был почти всегда окутан серой пеленой автомобильных выхлопов.

Пока они медленно поднимались на холм, Джин заметила, что троица их друзей уже сидит в кафе. Их лица были ей так знакомы, что она никогда внимательно в них не вглядывалась. Но сейчас, в присутствии постороннего человека, она увидела их по-новому, и это оказалось не слишком приятно. Как будто она взяла у Жаклин очки и глядит на своих друзей ее глазами.

Один из них был фигурой вполне обычной — ведь Рим переполнен священниками всех рангов, возрастов и национальностей.

Падре Хименец носил длинную черную сутану, что для его ордена в столице было de rigueur [2] . Глядя на него глазами человека, впервые его увидевшего, Джин обнаружила то, чего, когда они стали друзьями, старалась не замечать, — смуглое лицо испанца Хосе поражало красотой.

Рядом с ними сидели брат и сестра Сковил, хотя на расстоянии трудно было сказать, кто именно брат, а кто — сестра. Они были удивительно похожи друг на друга; может быть, в значительной степени это объяснялось современной модой или, скорее, их полным к ней пренебрежением. Энни носила такие же, как у брата, выцветшие джинсы и рубашки. Рыжие, словно золотые, волосы Сковилов напоминали шевелюры многих хорошо известных героев детских книг — маленькой сиротки Энн, Степки-Растрепки и других. И прически брат с сестрой носили одинаковые, только у Энди волосы были немного длиннее, чем у сестры. Они обрамляли его лицо подобно нимбу. Ничем другим Энди не напоминал святого — ведь трудно представить себе святого с веснушками, а искры, пляшущие в его голубых глазах, скорее наводили на мысль о потусторонних персонажах противоположного рода.