Не все коту масленица   ::   Островский Александр Николаевич

Агния (вслед ему) . Стыдно, стыдно трусить!



Явление седьмое



Ахов , Круглова , Агния .

Ахов . У меня струсишь; у меня и не такой, как он, струсит.

Агния . Что же вы, страшны, что ли, очень?

Ахов . Не страшен я; страшен-то черт да еще пугало страшное на огороде ставят, ворон пугать. Говорить-то ты не умеешь! Не страшен я, а грозен. (Кругловой.) А ты еще усаживаешь да потчуешь при мальчишке-то!

Круглова . Чем он тебе помешал, не понимаю.

Ахов . Пора понимать; не за мужиком замужем-то была. Порядок-то тоже в доме был заведен; чай, ученье-то мужнино и теперь помнишь? Что за невежество!

Круглова . Никакого тут невежества нет. Да что ты, в самом деле, учить меня стал! Поздно уж, да и не нуждаюсь я.

Ахов . Да мне что? Живи, как хочешь; тебе же хуже.

Круглова . Прожила век-то как-нибудь, теперь уж немного доживать осталось.

Ахов . Да ты только рассуди, как ему с хозяином в одной комнате? Может, я и разговорюсь у вас; может, пошутить с вами захочу; а он, рот разиня, слушать станет? Он в жизни от меня, кроме приказу да брани, ничего не слыхивал. Какой же у него страх будет после этого? Он скажет, наш хозяин-то такие же глупости говорит, как и все прочие люди. А он знать этого не должен.

Круглова . Ну, уж где нам эту вашу политику понимать!

Ахов . Мы иногда сберемся, хозяева-то, так безобразничаем, что ни в сказке сказать, ни пером написать! Так нам и пустить к себе в компанию приказчиков, чтоб они любовались на нас?

Круглова . Это уж твое дело.

Ахов . То-то я и говорю. Вот ты, как только меня увидала, прежде чем сажать-то меня да потчевать, вытолкнула бы его за дверь; и ему на пользу, да и мне приятнее.

Круглова . Чаем просить прикажете?

Ахов . Не хочу, обидели. Я к вам было всей душой, а вы меня уважить не хотели.

Круглова . Трудно угодить-то на тебя.

Ахов . Нет, ты постой! Уважать нас оченно надобно. Особенное нам должно идти уважение супротив других людей. А почему так? Я тебе скажу, если не знаешь.

Круглова . Скажи, послушаем.

Ахов . Ты богатого человека, коли он до тебя милостив, блюди пуще ока своего. Потому, ты своего достатка не имеешь: нужда али что, к кому тебе кинуться? А второе: разве ты знаешь, разве тебе чужая душа открыта, за что богатый человек к тебе милостив? Может, он так только себе отвагу дает, а может, сурьёз!! Потому что для нашего брата, ежели что захотелось, дорогого нет; а у вас, нищей братии, ничего заветного нет; все продажное. И вдруг из гроша рубль. Поняла?

Круглова . Ну, не вдруг-то.

Ахов . А вот сейчас тебе… (Агнии.) Можешь ты меня поцеловать теперь, при матери?

Агния . Могу, коли захочу.

Ахов . Ну, так захоти, в накладе не будешь.

Агния . Да и барыша мне не надо; а чтоб только из пустяков лишнего разговору не заводить, извольте. (Целует его.)

Ахов (Кругловой) . Видела?

Круглова . Что видеть-то? Я и не то видала. Чмокнуть-то губами невелико дело! Хошь бы тебя она теперь! Это что! Все равно, что горшок об горшок; сколько ни бей, а масла не будет. А то есть дело, которое совсем другого рода; тогда уж мать смотри только.

Ахов . Нет, ты слушай! Ведь богатство-то чем лестно? Вот чем: что захотел, что задумал только — все твое.

Агния . Ну, если б я знала, что вы так будете мое снисхождение понимать, ни за что б вас не поцеловала.

Ахов . Ты молчи, ты молчи! Худого ты не сделала. Нет, я говорю, коли вся жизнь-то… может, не одной даже сотни людей в наших руках, так как нам собой не возноситься? Всякому тоже пирожка сладенького хочется… А что уж про тех, кому и вовсе-то есть нечего! Ой, задешево людей покупали, ой, задешево! Поверишь ли, иногда даже жалко самому станет.

Круглова . Что капиталом-то гордиться!

Ахов . А то чем же? (Со вздохом.) Сила, Федосевна, сила!

Круглова . Ну, да что говорить!

Ахов .