Несколько стихотворений   ::   Губанов Леонид

Ждите скорых цепей по острогам шута, ждите новых царей, словно мясо со льда,

возвращение вспять, ждите свой аллилуй, ждите желтую знать и задумчивых пуль.

Ждите струн или стыд на подземном пиру, потому, что просты и охаять придут.

Потому, что налив в ваши глотки вина, я -- стеклянный нарыв на ливрее лгуна.

И меня не возьмет ни серебряный рубль, ни нашествие нот, ни развалины рук.

Я и сам музыкант. Ждите просто меня так, как ждет мужика лоск и ржанье коня.

Не со мною - так раб. Не с женою - так ладь. Ждите троицу баб, смех, березы лежать.

Никуда не сбежать, если губы кричат. Ты навеки свежа, как колдунья-свеча.

О, откуда мне знать чудо, чарочка рек? Если волосы взять, то светло на дворе!

НАПИСАНО В ПЕТЕРБУРГЕ

А если лошадь, то подковы, что брюзжат сырью и сиренью, что рубят тишину под корень неисправимо и серебряно.

Как будто Царское Село, как будто снег промотан мартом, еще лицо не рассвело, но пахнет музыкой и матом.

Целуюсь с проходным двором, справляю именины вора, сшибаю мысли, как ворон, у губ багрового забора.

Мой день страданьем убелен и под чужую грусть разделан. Я умилен, как Гумилев, за три минуты до расстрела.

О, как напрасно я прождал пасхальный почерк телеграммы. Мой мозг струится, как Кронштадт, а крови мало... слышишь, мама?

Откуда начинает грусть? орут стрелки с какого бока? когда вовсю пылает Русь, и Бог гостит в усадьбе Блока?

Когда с дороги перед вишнями Ушедших лет, ослепших лет совсем сгорают передвижники и есть они, как будто нет!

Не попрошайка я, не нищенка, прибитая злосчастной верой, а Петербург, в котором сыщики и под подушкой револьверы.

Мой первый выстрел не угадан, и смерть напрасно ждет свиданья. Я заколдован, я укатан санями золотой Цветаевой.

Марина! Ты меня морила, но я остался жив и цел. Ф где твой белый офицер с морошкой молодой молитвы?

Марина! Слышишь, звезды спят, и не поцеловать досадно, и марту храп до самых пят, и ты, как храм, до слез до самых.

Марина! Ты опять не роздана. Ах, у эпох. как растерях, поэзия - всегда Морозова до плахи и монастыря!

Ее преследуют собаки, ее в тюрьме гноит тоска. Гори, как протопоп Аввакум, бурли - бурлючая Москва.

А рядом, тихим звоном шаркая, как будто бы из-за кулис, снимают колокольни шапки, приветствуя социализм!

БАНДЕРОЛЬ СВЯЩЕННО ЛЮБИМОМУ

Александру Галичу

Молись, гусар, пока крылечко алое, сверкай и пой на кляче вороной, пока тебя седые девки балуют и пьяный нож обходит стороной.

Молись, гусар, отныне и присно, на табакерке сердце выводи, и пусть тебя похлопает отчизна святым прикладом по святой груди.

Молись, гусар, за бочками, бачками на веер карт намечены дуэли, да облака давно на вас начхали, пока вы там дымили и дурели.

Молись, гусар! Уже кареты поданы. Молись, гусар! Уже устали чваниться. Гарцуют кони, и на бабах проданных любовь твоя загубленная кается.

Молись гусар! Во имя прошлых девок, во имя Слова, что тобой оставлено, и может быть твое шальное тело в каких-нибудь губерниях состарится.

Молись, гусар, пока сады не поняли. Молись, гусар, пока стрельцы не лаются, ведь где-нибудь подкрасит губы молния, чтобы тебе при случае понравиться.

И только тень, и только пепел, пепел, паленый конь, и лишь грачи судачат. И только вздрогнет грязно-медный гребень... А снявши голову по волосам не плачут!

ВАЛЬС НА СОБСТВЕННЫХ КОСТЯХ

...И когда голова моя ляжет, и когда моя слава закружит в знаменитые царские кражи, я займу знаменитые души.

Сигареты мои не теряй, а лови в голубые отели золотые грехи бытия и бумажные деньги метели.

Пусть забудется шрам на губе, пусть зеленые девки смеются, пусть на нашей свободной судьбе и свободные песни ведутся.

И когда черновик у воды не захочет признаньем напиться, никакие на свете сады не закажут нам свежие лица.