Поэтические сборники   ::   Гумилев Николай

Разве трусам даны эти руки, Этот острый, уверенный взгляд Что умеет на вражьи фелуки Неожиданно бросить фрегат,

Меткой пулей, острогой железной 0 Настигать исполинских китов И приметить в ночи многозвездной Охранительный свет маяков?

II

Вы все, паладины Зеленого Храма, Над пасмурным морем следившие румб, Гонзальво и Кук, Лаперуз и де-Гама, Мечтатель и царь, генуэзец Колумб!

Ганнон Карфагенянин, князь Сенегамбий, Синдбад-Мореход и могучий Улисс, 0 ваших победах гремят в дифирамбе Седые валы, набегая на мыс!

А вы, королевские псы, флибустьеры, Хранившие золото в темном порту, Скитальцы .арабы, искатели веры И первые люди на первом плоту!

И все, кто дерзает, кто хочет, кто ищет, Кому опостылели страны отцов, Кто дерзко хохочет, насмешливо свищет, Внимая заветам седых мудрецов!

Как странно, как сладко входить в ваши грезы, Заветные ваши шептать имена, И вдруг догадаться, какие наркозы Когда-то рождала для вас глубина!

И кажется - в мире, как прежде, есть страны, Куда не ступала людская нога, Где в солнечных рощах живут великаны И светят в прозрачной воде жемчуга.

С деревьев стекают душистые смолы, Узорные листья лепечут; "Скорей, Здесь реют червонного золота пчелы, Здесь розы краснее, чем пурпур царей!"

И карлики с птицами спорят за гнезда, И нежен у девушек профиль лица... Как будто не все пересчитаны звезды, Как будто наш мир не открыт до конца!

III

Только глянет сквозь утесы Королевский старый форт, Как веселые матросы Поспешат в знакомый порт.

Там, хватив в таверне сидру, 0 Речь ведет болтливый дед, Что сразить морскую гидру Может черный арбалет.

Темнокожие мулатки И гадают, и поют, И несется запах сладкий От готовящихся блюд.

А в заплеванных тавернах От заката до утра Мечут ряд колод неверных Завитые шулера.

Хорошо по докам порта И слоняться, и лежать, И с солдатами из форта Ночью драки затевать.

Иль у знатных иностранок Дерзко выклянчить два су, Продавать им обезьянок С медным обручем в носу.

А потом бледнеть от злости Амулет зажать в полу, Вы проигрывая в кости На затоптанном полу.

Но смолкает зов дурмана, Пьяных слов бессвязный лет, Только рупор капитана Их к отплытью призовет.

IV

Но в мире есть иные области, Луной мучительной томимы. Для высшей силы, высшей доблести Они навек недостижимы.

Там волны с блесками и всплесками Непрекращаемого танца, И там летит скачками резкими Корабль Летучего Голландца.

Ни риф, ни мель ему не встретятся, Но, знак печали и несчастий, Огни святого Эльма светятся, Усеяв борт его и снасти.

Сам капитан, скользя над бездною, За шляпу держится рукою, Окровавленной, но железною, В штурвал вцепляется - другою.

Как смерть, бледны его товарищи, У всех одна и та же дума. Так смотрят трупы на пожарище, Невыразимо и угрюмо.

И если в час прозрачный, утренний Пловцы в морях его встречали, Их вечно мучил голос внутренний Слепым предвестием печали.

Ватаге буйной и воинственной Так много сложено историй, Но всех страшней и всех таинственней Для смелых пенителей моря

О том, что где-то есть окраина Туда, за тропик Козерога! Где капитана с ликом Каина Легла ужасная дорога.

116. СОН АДАМА

От плясок и песен усталый Адам. Заснул, неразумный, у Древа Познанья. Над ним ослепительных звезд трепетанья, Лиловые тени скользят по лугам,

И дух его сонный летит над лугами, Внезапно настигнут зловещими снами.

Он видит пылающий ангельский меч, Что жалит нещадно его и подругу И гонит из рая в суровую вьюгу, Где нечем прикрыть им ни бедер, ни плеч... Как звери, должны они строить жилище, Пращой и дубиной искать себе пищи.

Обитель труда и болезней... Но здесь Впервые постиг он с подругой единство. Подруге - блаженство и боль материнства, И заступ - ему, чтобы вскапывать весь. Служеньем Иному прекрасны и грубы, Нахмурены брови и стиснуты губы.

Вот новые люди... Очерчен их рот, Их взоры не блещут, и смех их случаен. За вепрями сильный охотится Каин, И Авель сбирает маслины и мед, Но воле не служат они патриаршей: Пал младший, и в ужасе кроется старший.